Царь Петр - "первый революционер на троне" - был великий разрушитель национального уклада страны, символ неумного, поспешного и чрезмерно жестокого в своем нетерпении стремления во всем подражать Западу. Пушкин, приступая в 1831 году к написанию "Истории Петра I", был полон бурного восторга и хотел восхвалить самодержца, как это он сделал в поэмах "Полтава" и "Медный всадник", но более тщательное знакомство с деяниями царя-реформатора не оставило от этого восторга и следа: Пушкин возненавидел Петра и называл его не иначе как протестантом, тираном и разрушителем России.
Зададимся неожиданным вопросом: а был ли Петр I русским человеком?
Вопрос этот не столь абсурден, как кажется на первый взгляд. И задавать его впервые стали не сейчас, а более трехсот лет назад, но большей частью шепотом. Со страхом и смятением в сердце, глядя на странные причуды и страшные забавы царя, русские люди почувствовали смутное подозрение: немцы царя подменили!..
Tsar Petr - "pervyj revoljutsioner na trone" - byl velikij razrushitel natsionalnogo uklada strany, simvol neumnogo, pospeshnogo i chrezmerno zhestokogo v svoem neterpenii stremlenija vo vsem podrazhat Zapadu. Pushkin, pristupaja v 1831 godu k napisaniju "Istorii Petra I", byl polon burnogo vostorga i khotel voskhvalit samoderzhtsa, kak eto on sdelal v poemakh "Poltava" i "Mednyj vsadnik", no bolee tschatelnoe znakomstvo s dejanijami tsarja-reformatora ne ostavilo ot etogo vostorga i sleda: Pushkin voznenavidel Petra i nazyval ego ne inache kak protestantom, tiranom i razrushitelem Rossii.
Zadadimsja neozhidannym voprosom: a byl li Petr I russkim chelovekom?
Vopros etot ne stol absurden, kak kazhetsja na pervyj vzgljad. I zadavat ego vpervye stali ne sejchas, a bolee trekhsot let nazad, no bolshej chastju shepotom. So strakhom i smjateniem v serdtse, gljadja na strannye prichudy i strashnye zabavy tsarja, russkie ljudi pochuvstvovali smutnoe podozrenie: nemtsy tsarja podmenili!..
