Настоящая книга собрана как поздравление современному филологу Сергею Георгиевичу Бочарову, и в заглавие сборника вынесен сформулированный им тезис. В предисловии к книге "Сюжеты русской литературы" (1999) автор писал: "Литературоведение это тоже литература, и филолог это писатель, он не только имеет дело с исследуемым словом другого писателя, он работает с собственным словом сам, без чего ему не откроется и исследуемое слово". И далее "Филологическая работа - продолжение самой литературы, необходимое этой последней для самопонимания". Характер настоящей книги отвечает этому убеждению филолога. В книге участвуют не только профессионалы литературоведы, историки и теоретики литературы, а также лингвисты и философы, но и писатели, "слово теории" сходится наее страницах с литературноэссеистическим словом прозаиков наших дней. В упомянутом предисловии С.Г. Бочаров солидарно ссылался на высказывание другого филолога, А.В. Михайлова, о том, что слово теории должно быть в глубоком родстве со словом самой поэзии, и даже рассматривал это высказывание (имевшее полемическим фоном известные схематизирующие тенденции современной теории, согласно которым язык исследования, "язык описания" принципиально отличаются как научный от исследуемого языка художественного) как своего рода эпиграф к собственной филологической работе. Хотелось бы, чтобы это высказывание могло стать эпиграфом и к той картине филологических сюжетов, какая совместными усилиями ее участников собрана в настоящей книге.
Nastojaschaja kniga sobrana kak pozdravlenie sovremennomu filologu Sergeju Georgievichu Bocharovu, i v zaglavie sbornika vynesen sformulirovannyj im tezis. V predislovii k knige "Sjuzhety russkoj literatury" (1999) avtor pisal: "Literaturovedenie eto tozhe literatura, i filolog eto pisatel, on ne tolko imeet delo s issleduemym slovom drugogo pisatelja, on rabotaet s sobstvennym slovom sam, bez chego emu ne otkroetsja i issleduemoe slovo". I dalee "Filologicheskaja rabota - prodolzhenie samoj literatury, neobkhodimoe etoj poslednej dlja samoponimanija". Kharakter nastojaschej knigi otvechaet etomu ubezhdeniju filologa. V knige uchastvujut ne tolko professionaly literaturovedy, istoriki i teoretiki literatury, a takzhe lingvisty i filosofy, no i pisateli, "slovo teorii" skhoditsja naee stranitsakh s literaturnoesseisticheskim slovom prozaikov nashikh dnej. V upomjanutom predislovii S.G. Bocharov solidarno ssylalsja na vyskazyvanie drugogo filologa, A.V. Mikhajlova, o tom, chto slovo teorii dolzhno byt v glubokom rodstve so slovom samoj poezii, i dazhe rassmatrival eto vyskazyvanie (imevshee polemicheskim fonom izvestnye skhematizirujuschie tendentsii sovremennoj teorii, soglasno kotorym jazyk issledovanija, "jazyk opisanija" printsipialno otlichajutsja kak nauchnyj ot issleduemogo jazyka khudozhestvennogo) kak svoego roda epigraf k sobstvennoj filologicheskoj rabote. Khotelos by, chtoby eto vyskazyvanie moglo stat epigrafom i k toj kartine filologicheskikh sjuzhetov, kakaja sovmestnymi usilijami ee uchastnikov sobrana v nastojaschej knige.
