Предлагаемая читателю книга с трудом поддается жанровому определению. Она слишком насыщена скрупулезно собранными фактическими данными для того, чтобы называться 'эссе' и чересчур личностно окрашена для монографии. Ее цветистый и чуть витиеватый слог, кажется, испытал влияние 'цветущей сложности', воспеваемой самим Леонтьевым. Патетика анализа леонтьевских раздумий о путях славянства, о сложных заботах дипломатов подогревается драматичным авторским переживанием тех современных русско-славянских тупиков ипрорывов, которые мучают тех, кто связал свою судьбу - личную, творческую - с племенными узлами мировой истории. Книга будет интересна тем, для кого еще не все решено в вопросах мировой политики, славянства и прогресса.
Predlagaemaja chitatelju kniga s trudom poddaetsja zhanrovomu opredeleniju. Ona slishkom nasyschena skrupulezno sobrannymi fakticheskimi dannymi dlja togo, chtoby nazyvatsja 'esse' i chereschur lichnostno okrashena dlja monografii. Ee tsvetistyj i chut vitievatyj slog, kazhetsja, ispytal vlijanie 'tsvetuschej slozhnosti', vospevaemoj samim Leontevym. Patetika analiza leontevskikh razdumij o putjakh slavjanstva, o slozhnykh zabotakh diplomatov podogrevaetsja dramatichnym avtorskim perezhivaniem tekh sovremennykh russko-slavjanskikh tupikov iproryvov, kotorye muchajut tekh, kto svjazal svoju sudbu - lichnuju, tvorcheskuju - s plemennymi uzlami mirovoj istorii. Kniga budet interesna tem, dlja kogo esche ne vse resheno v voprosakh mirovoj politiki, slavjanstva i progressa.
