Фима живет в Иерусалиме, но всю жизнь его не покидает ощущение, что он должен находиться где-то в другом месте. В жизни Фимы хватало и тайных любовных отношений, и нетривиальных идей, в молодости с ним связывали большие надежды - его дебютный сборник стихов стал громким событием. Но Фима предпочитал размышлять об устройстве мира и о том, как и он сам, и его страна затерялись в лабиринтах мироздания. Его всегда снедала тоска - разнообразная, непреходящая. И вот ему уже перевалило за пятый десяток, Фима обитает в ветхой квартирке, борется с бытовыми неурядицами, барахтается в паутине любовных томлений и работает администратором в гинекологическом кабинете. Его любят все, но и выносят с трудом его тоже все. Он тот, кто позволил мечтам и фантазиям победить реальность. Яичница у него всегда подгорает, бутерброд падает вниз вареньем, мертвый таракан читает ему экзистенциальные нотации, а приход маляров видится апокалипсисом. Но в хаосе Фиминой жизни неярко, однако уверенно и стойко мерцает светлячок. Надежды? Любви? Мудрости? Кто знает. Амос Оз выписывает портрет человека и поколения, способных на удивительные мечты, но так в мечтах и застрявших. Это один из самых "русских" романов израильского классика, в котором отчетливо угадываются тени Гоголя и Чехова, а за суетливым Фимой явственно проступает Обломов.
Пресса о книге
Оз пишет блестяще и лаконично... Из хаоса и мрака он творит гимн человечности и жизнелюбию. Independent on Sunday
Роман Амоса Оза - это обезоруживающе мудрое и остроумное произведение. Sunday Telegraph
"Фима" - глубокий, бодрящий, забавный, страстный спор о жизни, политике, сексе и истории. Амос Оз - писатель сложный, тонкий и нисколько не боящийся прослыть идеалистом. The Observer
Герой романа Фима - это истинный Обломов нашего времени. Амос Оз мастерски рассказывает историю человека, погруженного в кататоническое ощущение бессилия сделать то, что он считает нужным и важным сделать, чтобы изменить себя, свою жизнь, свою страну. Роман буквально вибрирует от страсти, юмора и интеллектуальной мощи. Nadine Gordimer, The Observer
Рациональность стиля Амоса Оза уравновешивается чистой поэзией, напоминающей стихи-заклинания Чеслава Милоша. "Фима" - безусловно, самая прекрасная книга Оза, истинный праздник человеческой сложности и ее постижения. Scotland on Sunday
Это роман, в котором политика и таинство отношений мужчины и женщины перетекают друг в друга. Это триумф стиля простого и изощренного разом. Амос Оз - писатель, у которого каждого слово наполнено смыслом, он уважает слова, он как никто понимает, что они соединяют людей. И он передает это свое теплое знание читателю. The Spectator
Оз наделил библейской мудростью нелепого мечтателя, чья неистовая страсть к справедливости искупает весь его инфантилизм. Его Фима раздражает своими разговорами, суетой, деталями своей интимной жизни, но он абсолютно прекрасен. Times Literary Supplement
Амоса Оза не раз называли пророком. Будущее Израиля, которое он с такой любовью и нежностью излагает в "Фиме", было выписано в сумраке восьмидесятых годов. И оно осуществилось едва ли не до последнего слова. The Times
Роман, в котором Амос Оз с огромным обаянием и симпатией предупреждает человека о реальной жизни, которая происходит за пределами его личных фантазий. У "Фимы" очевидно русские корни - за суетой, мечтами, речами, любовями нелепого Фимы угадывается фигура Обломова. The Irish Times
Оз выписал своего антигероя столь блестяще, столь ярко и выпукло, что его невозможно не полюбить. Фима - истинное противоядие стереотипу об израильтянах. Его комический характер взрывает современное самодовольство. Воистину, лучшие книги - комические книги. New Statesmen and Society
Земля потерянных носков и сюрреалистичных снов кажется на первый взгляд совсем новой территорией для Амоса Оза, израильского классика, романы которого обычно резонируют с проблемами его страны. Он ступает на землю, где быт растворяется в поэзии, а потерянный носок становится знаменем нового донкихотства. The Sunday Times
Затягивающе комичный роман в духе Гоголя. История Израиля через призму сознания, в котором безумные мечты главнее голоса разума. Kirkus Reviews
В этой, несомненно лучшей, своей книге Амос Оз ведет захватывающий рассказ об эмоциональном распаде человека, в котором отразился этический распад еврейского государства. Оз поддерживает в романе высочайший интеллектуальный и эмоциональный накал до самой последней страницы. Жестокий романс выплескивается бурлеском, тихая личная драма взрывается политическими дебатами, а симпатия и ненависть к герою то и дело меняются местами. Publishers Weekly
"Фима" - отличный роман не только в силу своих литературных достоинств, это книга, которая заставляет сомневаться. Амосу Озу удалось поставить под сомнение законность любых действий человека. The Big Issue
Это один из тех редких, исключительных романов, которые управляют чем-то куда более сложным, чем словами. Этой книге удается заставить нас поверить до самого последнего движения в описываемую жизнь, примерить ее на себя, преисполниться отвращения, сочувствия, симпатии, раздражения, терзаться чувствами героя, изводиться его воспоминаниями. И чем дальше, тем более лиричными становятся и сам Фима, и его размышления, нелепый клоун постепенно перерождается в теплого, сердечного человека. Амос Оз нежен и терпим к своим героям - в точности как Антон Чехов. Роман Оза полон именно чеховского сострадания, но больше того - он и устроен как чеховские рассказы: в самый последний миг он заставляет нас поверить в возможность благодати. New York Times
Фима - один из самых ярких и запоминающихся творений Амоса Оза. В нем будто соединились чеховский дядя Ваня и джойсовский Леопольд Блум. Милый, самодовольный неудачник, способный буквально из воздуха добывать для себя все новые роли и обличья. The Washington Post
В этом очень ироничном романе сострадания куда больше, чем иронии. The New Mexican
Израильский Вуди Аллен. NY Newsday
Фима... ребенок, несносный и добрый. Возможно, самый привлекательный литературный характер десятилетия. Insight
Fima zhivet v Ierusalime, no vsju zhizn ego ne pokidaet oschuschenie, chto on dolzhen nakhoditsja gde-to v drugom meste. V zhizni Fimy khvatalo i tajnykh ljubovnykh otnoshenij, i netrivialnykh idej, v molodosti s nim svjazyvali bolshie nadezhdy - ego debjutnyj sbornik stikhov stal gromkim sobytiem. No Fima predpochital razmyshljat ob ustrojstve mira i o tom, kak i on sam, i ego strana zaterjalis v labirintakh mirozdanija. Ego vsegda snedala toska - raznoobraznaja, neprekhodjaschaja. I vot emu uzhe perevalilo za pjatyj desjatok, Fima obitaet v vetkhoj kvartirke, boretsja s bytovymi neurjaditsami, barakhtaetsja v pautine ljubovnykh tomlenij i rabotaet administratorom v ginekologicheskom kabinete. Ego ljubjat vse, no i vynosjat s trudom ego tozhe vse. On tot, kto pozvolil mechtam i fantazijam pobedit realnost. Jaichnitsa u nego vsegda podgoraet, buterbrod padaet vniz varenem, mertvyj tarakan chitaet emu ekzistentsialnye notatsii, a prikhod maljarov viditsja apokalipsisom. No v khaose Fiminoj zhizni nejarko, odnako uverenno i stojko mertsaet svetljachok. Nadezhdy? Ljubvi? Mudrosti? Kto znaet. Amos Oz vypisyvaet portret cheloveka i pokolenija, sposobnykh na udivitelnye mechty, no tak v mechtakh i zastrjavshikh. Eto odin iz samykh "russkikh" romanov izrailskogo klassika, v kotorom otchetlivo ugadyvajutsja teni Gogolja i Chekhova, a za suetlivym Fimoj javstvenno prostupaet Oblomov.
Pressa o knige
Oz pishet blestjasche i lakonichno... Iz khaosa i mraka on tvorit gimn chelovechnosti i zhizneljubiju. Independent on Sunday
Roman Amosa Oza - eto obezoruzhivajusche mudroe i ostroumnoe proizvedenie. Sunday Telegraph
"Fima" - glubokij, bodrjaschij, zabavnyj, strastnyj spor o zhizni, politike, sekse i istorii. Amos Oz - pisatel slozhnyj, tonkij i niskolko ne bojaschijsja proslyt idealistom. The Observer
Geroj romana Fima - eto istinnyj Oblomov nashego vremeni. Amos Oz masterski rasskazyvaet istoriju cheloveka, pogruzhennogo v katatonicheskoe oschuschenie bessilija sdelat to, chto on schitaet nuzhnym i vazhnym sdelat, chtoby izmenit sebja, svoju zhizn, svoju stranu. Roman bukvalno vibriruet ot strasti, jumora i intellektualnoj moschi. Nadine Gordimer, The Observer
Ratsionalnost stilja Amosa Oza uravnoveshivaetsja chistoj poeziej, napominajuschej stikhi-zaklinanija Cheslava Milosha. "Fima" - bezuslovno, samaja prekrasnaja kniga Oza, istinnyj prazdnik chelovecheskoj slozhnosti i ee postizhenija. Scotland on Sunday
Eto roman, v kotorom politika i tainstvo otnoshenij muzhchiny i zhenschiny peretekajut drug v druga. Eto triumf stilja prostogo i izoschrennogo razom. Amos Oz - pisatel, u kotorogo kazhdogo slovo napolneno smyslom, on uvazhaet slova, on kak nikto ponimaet, chto oni soedinjajut ljudej. I on peredaet eto svoe teploe znanie chitatelju. The Spectator
Oz nadelil biblejskoj mudrostju nelepogo mechtatelja, chja neistovaja strast k spravedlivosti iskupaet ves ego infantilizm. Ego Fima razdrazhaet svoimi razgovorami, suetoj, detaljami svoej intimnoj zhizni, no on absoljutno prekrasen. Times Literary Supplement
Amosa Oza ne raz nazyvali prorokom. Buduschee Izrailja, kotoroe on s takoj ljubovju i nezhnostju izlagaet v "Fime", bylo vypisano v sumrake vosmidesjatykh godov. I ono osuschestvilos edva li ne do poslednego slova. The Times
Roman, v kotorom Amos Oz s ogromnym obajaniem i simpatiej preduprezhdaet cheloveka o realnoj zhizni, kotoraja proiskhodit za predelami ego lichnykh fantazij. U "Fimy" ochevidno russkie korni - za suetoj, mechtami, rechami, ljubovjami nelepogo Fimy ugadyvaetsja figura Oblomova. The Irish Times
Oz vypisal svoego antigeroja stol blestjasche, stol jarko i vypuklo, chto ego nevozmozhno ne poljubit. Fima - istinnoe protivojadie stereotipu ob izrailtjanakh. Ego komicheskij kharakter vzryvaet sovremennoe samodovolstvo. Voistinu, luchshie knigi - komicheskie knigi. New Statesmen and Society
Zemlja poterjannykh noskov i sjurrealistichnykh snov kazhetsja na pervyj vzgljad sovsem novoj territoriej dlja Amosa Oza, izrailskogo klassika, romany kotorogo obychno rezonirujut s problemami ego strany. On stupaet na zemlju, gde byt rastvorjaetsja v poezii, a poterjannyj nosok stanovitsja znamenem novogo donkikhotstva. The Sunday Times
Zatjagivajusche komichnyj roman v dukhe Gogolja. Istorija Izrailja cherez prizmu soznanija, v kotorom bezumnye mechty glavnee golosa razuma. Kirkus Reviews
V etoj, nesomnenno luchshej, svoej knige Amos Oz vedet zakhvatyvajuschij rasskaz ob emotsionalnom raspade cheloveka, v kotorom otrazilsja eticheskij raspad evrejskogo gosudarstva. Oz podderzhivaet v romane vysochajshij intellektualnyj i emotsionalnyj nakal do samoj poslednej stranitsy. Zhestokij romans vypleskivaetsja burleskom, tikhaja lichnaja drama vzryvaetsja politicheskimi debatami, a simpatija i nenavist k geroju to i delo menjajutsja mestami. Publishers Weekly
"Fima" - otlichnyj roman ne tolko v silu svoikh literaturnykh dostoinstv, eto kniga, kotoraja zastavljaet somnevatsja. Amosu Ozu udalos postavit pod somnenie zakonnost ljubykh dejstvij cheloveka. The Big Issue
Eto odin iz tekh redkikh, iskljuchitelnykh romanov, kotorye upravljajut chem-to kuda bolee slozhnym, chem slovami. Etoj knige udaetsja zastavit nas poverit do samogo poslednego dvizhenija v opisyvaemuju zhizn, primerit ee na sebja, preispolnitsja otvraschenija, sochuvstvija, simpatii, razdrazhenija, terzatsja chuvstvami geroja, izvoditsja ego vospominanijami. I chem dalshe, tem bolee lirichnymi stanovjatsja i sam Fima, i ego razmyshlenija, nelepyj kloun postepenno pererozhdaetsja v teplogo, serdechnogo cheloveka. Amos Oz nezhen i terpim k svoim gerojam - v tochnosti kak Anton Chekhov. Roman Oza polon imenno chekhovskogo sostradanija, no bolshe togo - on i ustroen kak chekhovskie rasskazy: v samyj poslednij mig on zastavljaet nas poverit v vozmozhnost blagodati. New York Times
Fima - odin iz samykh jarkikh i zapominajuschikhsja tvorenij Amosa Oza. V nem budto soedinilis chekhovskij djadja Vanja i dzhojsovskij Leopold Blum. Milyj, samodovolnyj neudachnik, sposobnyj bukvalno iz vozdukha dobyvat dlja sebja vse novye roli i oblichja. The Washington Post
V etom ochen ironichnom romane sostradanija kuda bolshe, chem ironii. The New Mexican
Izrailskij Vudi Allen. NY Newsday
Fima... rebenok, nesnosnyj i dobryj. Vozmozhno, samyj privlekatelnyj literaturnyj kharakter desjatiletija. Insight
