Предметом исследования является художественно-литературное отражение "драмы" иудео-христианской эсхатологии - истина "уже и не еще" Спасения в мире, воплощенная в словах Христа (Ин 4, 23), Святого ап. Павла (Рим 8, 18-25) и во всей полноте традиции Востока и Запада Христианства вплоть до современных богословия и филологической экзегетики. Данная истина рассматривается здесь в конкретном контексте "трагического оптимизма" христианской мысли. Автор показывает, после подробного и оригинального обзора главных русских и европейских философских интерпретаций Достоевского, что с точки зрения религиозной философии и философской антропологии, уже в начале этой истории толкований находятся два противоположных полюса: "философия славы" у Вл.Соловьева и "философия трагедии" у Л.Шестова, которым соответствует прослеживаемая автором аналогия с двумя главными, различаемыми, но неразделимыми перспективами общехристианской проблемы Спасения: Славословие (Обожение) и Искупление.
Predmetom issledovanija javljaetsja khudozhestvenno-literaturnoe otrazhenie "dramy" iudeo-khristianskoj eskhatologii - istina "uzhe i ne esche" Spasenija v mire, voploschennaja v slovakh Khrista (In 4, 23), Svjatogo ap. Pavla (Rim 8, 18-25) i vo vsej polnote traditsii Vostoka i Zapada Khristianstva vplot do sovremennykh bogoslovija i filologicheskoj ekzegetiki. Dannaja istina rassmatrivaetsja zdes v konkretnom kontekste "tragicheskogo optimizma" khristianskoj mysli. Avtor pokazyvaet, posle podrobnogo i originalnogo obzora glavnykh russkikh i evropejskikh filosofskikh interpretatsij Dostoevskogo, chto s tochki zrenija religioznoj filosofii i filosofskoj antropologii, uzhe v nachale etoj istorii tolkovanij nakhodjatsja dva protivopolozhnykh poljusa: "filosofija slavy" u Vl.Soloveva i "filosofija tragedii" u L.Shestova, kotorym sootvetstvuet proslezhivaemaja avtorom analogija s dvumja glavnymi, razlichaemymi, no nerazdelimymi perspektivami obschekhristianskoj problemy Spasenija: Slavoslovie (Obozhenie) i Iskuplenie.
