Сексуальная революция считается следствием социальной: раскрепощение приводит к новым формам семьи, к небывалой простоте нравов... Эта книга доказывает, что всё обстоит ровно наоборот. Проза, поэзия и драматургия двадцатых - естественное продолжение русского Cеребряного века с его пряным эротизмом и манией самоубийства, расцветающими обычно в эпоху реакции. Русская сексуальная революция была следствием отчаяния, результатом глобального разочарования в большевистском перевороте. Литература нэпа с ее удивительным сочетанием искренности, безвкусицы и непредставимой в СССР откровенности осталась уникальным памятником этой абсурдной и экзотической эпохи (Дмитрий Быков).
В сборник вошли проза, стихи, пьесы Владимира Маяковского, Андрея Платонова, Алексея Толстого, Евгения Замятина, Николая Заболоцкого, Пантелеймона Романова, Леонида Добычина, Сергея Третьякова, а также произведения двадцатых годов, которые переиздаются впервые и давно стали библиографической редкостью.
Seksualnaja revoljutsija schitaetsja sledstviem sotsialnoj: raskreposchenie privodit k novym formam semi, k nebyvaloj prostote nravov... Eta kniga dokazyvaet, chto vsjo obstoit rovno naoborot. Proza, poezija i dramaturgija dvadtsatykh - estestvennoe prodolzhenie russkogo Cerebrjanogo veka s ego prjanym erotizmom i maniej samoubijstva, rastsvetajuschimi obychno v epokhu reaktsii. Russkaja seksualnaja revoljutsija byla sledstviem otchajanija, rezultatom globalnogo razocharovanija v bolshevistskom perevorote. Literatura nepa s ee udivitelnym sochetaniem iskrennosti, bezvkusitsy i nepredstavimoj v SSSR otkrovennosti ostalas unikalnym pamjatnikom etoj absurdnoj i ekzoticheskoj epokhi (Dmitrij Bykov).
V sbornik voshli proza, stikhi, pesy Vladimira Majakovskogo, Andreja Platonova, Alekseja Tolstogo, Evgenija Zamjatina, Nikolaja Zabolotskogo, Pantelejmona Romanova, Leonida Dobychina, Sergeja Tretjakova, a takzhe proizvedenija dvadtsatykh godov, kotorye pereizdajutsja vpervye i davno stali bibliograficheskoj redkostju.