"Письма к Софи Марсо" - сборник прозы Евгения Сулеса (предыдущий сборник "Сто грамм мечты" вошёл в лонг-лист "Большой книги"). Письма, которые никогда не дойдут до адресата, поэтому в них можно рассказать о самом сокровенном. О прошлом, которое не сбылось. О будущем, которое иллюзорно. О вещах, которые хочется забрать с собой в смерть и вещах, которые почему-то совсем не нужны в жизни (например, автомобили). О чем-то абсолютно человеческом: о первой любви, предательстве, первом глотке алкоголя, о велосипедном детстве и притче о блудном сыне, о старых пластинках и свете чужих окон, о детях, родившихся в концентрационных лагерях и детях, которые вообще не знают, что это такое, о кладбищах, куда уходят родители и друзья, превращаясь в библейских персонажей, о городах, морях, любимых актерах и актрисах. Проза Сулеса вещественна, детальна, собственная жизнь в ней настолько перемешана с жизнью других людей, что исповедь в ней превращается в многоголосие. Читатель не потеряется в этом шуме. Потому что автор говорит с нами спокойно, размеренно, и даже смиренно.
"Pisma k Sofi Marso" - sbornik prozy Evgenija Sulesa (predyduschij sbornik "Sto gramm mechty" voshjol v long-list "Bolshoj knigi"). Pisma, kotorye nikogda ne dojdut do adresata, poetomu v nikh mozhno rasskazat o samom sokrovennom. O proshlom, kotoroe ne sbylos. O buduschem, kotoroe illjuzorno. O veschakh, kotorye khochetsja zabrat s soboj v smert i veschakh, kotorye pochemu-to sovsem ne nuzhny v zhizni (naprimer, avtomobili). O chem-to absoljutno chelovecheskom: o pervoj ljubvi, predatelstve, pervom glotke alkogolja, o velosipednom detstve i pritche o bludnom syne, o starykh plastinkakh i svete chuzhikh okon, o detjakh, rodivshikhsja v kontsentratsionnykh lagerjakh i detjakh, kotorye voobsche ne znajut, chto eto takoe, o kladbischakh, kuda ukhodjat roditeli i druzja, prevraschajas v biblejskikh personazhej, o gorodakh, morjakh, ljubimykh akterakh i aktrisakh. Proza Sulesa veschestvenna, detalna, sobstvennaja zhizn v nej nastolko peremeshana s zhiznju drugikh ljudej, chto ispoved v nej prevraschaetsja v mnogogolosie. Chitatel ne poterjaetsja v etom shume. Potomu chto avtor govorit s nami spokojno, razmerenno, i dazhe smirenno.
