"Барнаша" ("сын человеческий" на арамейском языке) - книга прежде всего о Христе. Именно так он предпочитал именовать себя. Вместе с тем, это книга о разных культурах и цивилизациях, сошедшихся на стыке веков то ли в смертельной ненависти, то ли во всепобеждающей любви друг к другу. Египет, изнемогший под бременем своей древности, уже сошедший с мировой сцены, не знающий еще, что несмолкающие аплодисменты - его удел в истории времен и народов. Взлетевший на самую верхнюю точку победного колеса Рим, и римлянам еще не дано понять, что с этой точки можно теперь лететь только вниз, только под уклон, лихорадочно, но безуспешно пытаясь спасти всё, что дорого сердцу. Вечная, древняя, как сама Земля, история Израиля, и его малой частицы, но самой беспокойной, самой благословляемой и самой проклинаемой до сегодняшнего дня - Иудеи. Все это отражено в судьбах людей, смеющихся и плачущих, утопающих в крови или в ласках, живых или ушедших. История - это, в общем, история людей, а не стран. Глупо вести сухой отчет событиям, забывая о тех, кто принимал в них непосредственное участие, кто творил историю собственными жизнями...
"Barnasha" ("syn chelovecheskij" na aramejskom jazyke) - kniga prezhde vsego o Khriste. Imenno tak on predpochital imenovat sebja. Vmeste s tem, eto kniga o raznykh kulturakh i tsivilizatsijakh, soshedshikhsja na styke vekov to li v smertelnoj nenavisti, to li vo vsepobezhdajuschej ljubvi drug k drugu. Egipet, iznemogshij pod bremenem svoej drevnosti, uzhe soshedshij s mirovoj stseny, ne znajuschij esche, chto nesmolkajuschie aplodismenty - ego udel v istorii vremen i narodov. Vzletevshij na samuju verkhnjuju tochku pobednogo kolesa Rim, i rimljanam esche ne dano ponjat, chto s etoj tochki mozhno teper letet tolko vniz, tolko pod uklon, likhoradochno, no bezuspeshno pytajas spasti vsjo, chto dorogo serdtsu. Vechnaja, drevnjaja, kak sama Zemlja, istorija Izrailja, i ego maloj chastitsy, no samoj bespokojnoj, samoj blagoslovljaemoj i samoj proklinaemoj do segodnjashnego dnja - Iudei. Vse eto otrazheno v sudbakh ljudej, smejuschikhsja i plachuschikh, utopajuschikh v krovi ili v laskakh, zhivykh ili ushedshikh. Istorija - eto, v obschem, istorija ljudej, a ne stran. Glupo vesti sukhoj otchet sobytijam, zabyvaja o tekh, kto prinimal v nikh neposredstvennoe uchastie, kto tvoril istoriju sobstvennymi zhiznjami...
