"Универсальность сказки, ее ... повсюдность, столь же поразительна, как и ее бессмертие. Это происходит потому, что сказка содержит какие-то вечные, неувядаемые ценности. Эти ценности раскроются перед нами постепенно. Пока же я ограничусь указанием на поэтичность, задушевность, на красоту и глубокую правдивость сказки, на ее веселость, жизненность, сверкающее остроумие, на сочетание в ней детской наивности с глубокой мудростью и трезвым взглядом на жизнь", - пишет очарованный автор."Русская сказка", не оконченная автором рукопись, во многом обобщает тезисы, приведенные в двух предыдущих монографиях, но также и распространяет их. Работа классифицирует сюжеты и персонажей, а также дает широкий исторический контекст: как начиналось изучение сказки в Европе? по какому пути пошло оно в России? кем были те самые сказочники, пересказавшие известные нам с детства сюжеты собирателям?
"Universalnost skazki, ee ... povsjudnost, stol zhe porazitelna, kak i ee bessmertie. Eto proiskhodit potomu, chto skazka soderzhit kakie-to vechnye, neuvjadaemye tsennosti. Eti tsennosti raskrojutsja pered nami postepenno. Poka zhe ja ogranichus ukazaniem na poetichnost, zadushevnost, na krasotu i glubokuju pravdivost skazki, na ee veselost, zhiznennost, sverkajuschee ostroumie, na sochetanie v nej detskoj naivnosti s glubokoj mudrostju i trezvym vzgljadom na zhizn", - pishet ocharovannyj avtor."Russkaja skazka", ne okonchennaja avtorom rukopis, vo mnogom obobschaet tezisy, privedennye v dvukh predyduschikh monografijakh, no takzhe i rasprostranjaet ikh. Rabota klassifitsiruet sjuzhety i personazhej, a takzhe daet shirokij istoricheskij kontekst: kak nachinalos izuchenie skazki v Evrope? po kakomu puti poshlo ono v Rossii? kem byli te samye skazochniki, pereskazavshie izvestnye nam s detstva sjuzhety sobirateljam?
