Катынская трагедия, оставаясь болевой точкой российско-польских отношений, до сих пор не расследована должным образом. Изучив документы, связанные с расстрелом польских граждан в лесу под Смоленском, Юрий Мухин убедительно доказывает непричастность Советского Союза к этому военному преступлению и задается вопросами: кому в начале 1990-х гг. понадобилось публичное покаяние российских властей в "содеянном"? Как и кем были сфабрикованы "неопровержимые доказательства" вины сталинских спецслужб? И кто на самом деле должен держать ответ пред польскими и российскими гражданами?
Эмоционально острые оценки как деятельности бригады Геббельса, так и исторической достоверности "пакета номер один", переданного в 1992 году главой российского Архивного комитета Леху Валенсе, продиктованы гражданской позицией автора: "Неприлично быть беспристрастным по отношению к врагам своей Родины, а они враги, и я им небеспристрастный исследователь", а враг".
Katynskaja tragedija, ostavajas bolevoj tochkoj rossijsko-polskikh otnoshenij, do sikh por ne rassledovana dolzhnym obrazom. Izuchiv dokumenty, svjazannye s rasstrelom polskikh grazhdan v lesu pod Smolenskom, Jurij Mukhin ubeditelno dokazyvaet neprichastnost Sovetskogo Sojuza k etomu voennomu prestupleniju i zadaetsja voprosami: komu v nachale 1990-kh gg. ponadobilos publichnoe pokajanie rossijskikh vlastej v "sodejannom"? Kak i kem byli sfabrikovany "neoproverzhimye dokazatelstva" viny stalinskikh spetssluzhb? I kto na samom dele dolzhen derzhat otvet pred polskimi i rossijskimi grazhdanami?
Emotsionalno ostrye otsenki kak dejatelnosti brigady Gebbelsa, tak i istoricheskoj dostovernosti "paketa nomer odin", peredannogo v 1992 godu glavoj rossijskogo Arkhivnogo komiteta Lekhu Valense, prodiktovany grazhdanskoj pozitsiej avtora: "Neprilichno byt bespristrastnym po otnosheniju k vragam svoej Rodiny, a oni vragi, i ja im nebespristrastnyj issledovatel", a vrag".
