Проза Сергея Даниловича Кузнечихина - крупное явление русского искусства, со времен своего Золотого века существующего под мусорной горой официоза. Это искусство, как ему и положено, никогда не было равно советской литературе, не вламывается оно и в рамки нынешних откровенно коммерческих или псевдоинтеллектуальных проектов.
За исповедальным, "житийным" характером кузнечихин-ской прозы легко чувствуется глубина и биение этой единственно живой русской традиции. Обозначим литературную генеалогию коротко: Гоголь - Лесков - Зощенко. На трех, скрытых для непосвященных "китах" покоится яркий художественный мир "Бич-рыбы", и открыть этот мир широкому кругу читателей предстоит именно теперь -когда, кажется, пришло время.
Максим Лаврентьев, писатель
Proza Sergeja Danilovicha Kuznechikhina - krupnoe javlenie russkogo iskusstva, so vremen svoego Zolotogo veka suschestvujuschego pod musornoj goroj ofitsioza. Eto iskusstvo, kak emu i polozheno, nikogda ne bylo ravno sovetskoj literature, ne vlamyvaetsja ono i v ramki nyneshnikh otkrovenno kommercheskikh ili psevdointellektualnykh proektov.
Za ispovedalnym, "zhitijnym" kharakterom kuznechikhin-skoj prozy legko chuvstvuetsja glubina i bienie etoj edinstvenno zhivoj russkoj traditsii. Oboznachim literaturnuju genealogiju korotko: Gogol - Leskov - Zoschenko. Na trekh, skrytykh dlja neposvjaschennykh "kitakh" pokoitsja jarkij khudozhestvennyj mir "Bich-ryby", i otkryt etot mir shirokomu krugu chitatelej predstoit imenno teper -kogda, kazhetsja, prishlo vremja.
Maksim Lavrentev, pisatel
