Отношения между дискурсом и искусством неизменно составляли центр дискуссий между немецкими и российскими кураторами выставки "Берлин-Москва/Москва-Берлин 1950-2000". Дебаты касались не только выставки, но и каталога. Предстояло ответить на вопрос: как представить 50-летний путь искусства, развивавшегося в трех совершенно различных системах? И как его комментировать? Как сделать это достаточно ясно и вместе с тем не впадая в стереотипы, пришедшие к нам со времен "холодной войны" и слишком часто, услужливо и мгновенно всплывающие в памяти? Как показать, что искусство есть часть идеологии, дискурса, текста и вместе с тем не сводится к нему? Немецкие и российские коллеги нашли открытую форму выставки и издания, построенную на череде категорий-параметров - от "Возвышенного" до "Тревоги". Они обозначают угол зрения, под которым мы смотрим на искусство. В последовательности этих углов зрения пунктиром - но лишь пунктиром - проходит хронология: "Возвышенное" говорит о послевоенной...
Otnoshenija mezhdu diskursom i iskusstvom neizmenno sostavljali tsentr diskussij mezhdu nemetskimi i rossijskimi kuratorami vystavki "Berlin-Moskva/Moskva-Berlin 1950-2000". Debaty kasalis ne tolko vystavki, no i kataloga. Predstojalo otvetit na vopros: kak predstavit 50-letnij put iskusstva, razvivavshegosja v trekh sovershenno razlichnykh sistemakh? I kak ego kommentirovat? Kak sdelat eto dostatochno jasno i vmeste s tem ne vpadaja v stereotipy, prishedshie k nam so vremen "kholodnoj vojny" i slishkom chasto, usluzhlivo i mgnovenno vsplyvajuschie v pamjati? Kak pokazat, chto iskusstvo est chast ideologii, diskursa, teksta i vmeste s tem ne svoditsja k nemu? Nemetskie i rossijskie kollegi nashli otkrytuju formu vystavki i izdanija, postroennuju na cherede kategorij-parametrov - ot "Vozvyshennogo" do "Trevogi". Oni oboznachajut ugol zrenija, pod kotorym my smotrim na iskusstvo. V posledovatelnosti etikh uglov zrenija punktirom - no lish punktirom - prokhodit khronologija: "Vozvyshennoe" govorit o poslevoennoj...
