"Мы были музыкой во льду..." - так обозначил Пастернак судьбу поколения, которому в двадцатые годы пришлось "от лирики переходить к эпосу". Именно тогда им были созданы большие вещи, насквозь проникнутые революционной стихией: поэмы "Высокая болезнь" (1923, 1928), "Девятьсот пятый год" (1925-1926), "Лейтенант Шмидт" (1926-1927). Эпического жанра требовало время, и Пастернак этот вызов принял. Но "музыка во льду" - лирика, "высокая болезнь", потребность "индивидуальной повести" - жила все это время в зреющем романе в стихах "Спекторский" (1925-1930). "Это возвращение на старые поэтические рельсы поезда, сошедшего с рельс и шесть лет валявшегося под откосом", - писал Пастернак О. Мандельштаму еще в начале 1925 года. И пять лет "Спекторский" был той самой "музыкой во льду", которая в начале тридцатых, оттаяв, стала неудержимой лирической рекой "Второго рождения". В книгу включена и повесть "Охранная грамота", которая контрапунктом показывает жизнь самого автора на фоне событий, происходящих в поэмах. Законченная в 1930 году, в год смерти Маяковского, которого Пастернак называл "близнецом в тучах", она стала как бы прощанием с целой эпохой накануне нового творческого взлета.
"My byli muzykoj vo ldu..." - tak oboznachil Pasternak sudbu pokolenija, kotoromu v dvadtsatye gody prishlos "ot liriki perekhodit k eposu". Imenno togda im byli sozdany bolshie veschi, naskvoz proniknutye revoljutsionnoj stikhiej: poemy "Vysokaja bolezn" (1923, 1928), "Devjatsot pjatyj god" (1925-1926), "Lejtenant Shmidt" (1926-1927). Epicheskogo zhanra trebovalo vremja, i Pasternak etot vyzov prinjal. No "muzyka vo ldu" - lirika, "vysokaja bolezn", potrebnost "individualnoj povesti" - zhila vse eto vremja v zrejuschem romane v stikhakh "Spektorskij" (1925-1930). "Eto vozvraschenie na starye poeticheskie relsy poezda, soshedshego s rels i shest let valjavshegosja pod otkosom", - pisal Pasternak O. Mandelshtamu esche v nachale 1925 goda. I pjat let "Spektorskij" byl toj samoj "muzykoj vo ldu", kotoraja v nachale tridtsatykh, ottajav, stala neuderzhimoj liricheskoj rekoj "Vtorogo rozhdenija". V knigu vkljuchena i povest "Okhrannaja gramota", kotoraja kontrapunktom pokazyvaet zhizn samogo avtora na fone sobytij, proiskhodjaschikh v poemakh. Zakonchennaja v 1930 godu, v god smerti Majakovskogo, kotorogo Pasternak nazyval "bliznetsom v tuchakh", ona stala kak by proschaniem s tseloj epokhoj nakanune novogo tvorcheskogo vzleta.
