Культурная индустрия может похвастаться тем, что ей удалось без проволочек осуществить никогда прежде толком не издававшийся перевод искусства в сферу потребления, более того, возвести это потребление в ранг закономерности, освободить развлечение от сопровождавшего его навязчивого флера наивности и улучшить рецептуру производимой продукции. Чем более всеохватывающей становилась эта индустрия, чем жестче она принуждала любого отдельно стоящего или вступить в экономическую игру, или признать свою окончательную несостоятельность, тем более утонченными и возвышенными становились ее приемы, пока у нее не вышло скрестить между собой Бетховена с Казино де Пари. Культурная индустрия убивает двух зайцев одним ударом: то истинное искусство, что она уничтожает вокруг себя, она с легкостью воспроизводит в рамках собственной системы как искусство ложное.
Kulturnaja industrija mozhet pokhvastatsja tem, chto ej udalos bez provolochek osuschestvit nikogda prezhde tolkom ne izdavavshijsja perevod iskusstva v sferu potreblenija, bolee togo, vozvesti eto potreblenie v rang zakonomernosti, osvobodit razvlechenie ot soprovozhdavshego ego navjazchivogo flera naivnosti i uluchshit retsepturu proizvodimoj produktsii. Chem bolee vseokhvatyvajuschej stanovilas eta industrija, chem zhestche ona prinuzhdala ljubogo otdelno stojaschego ili vstupit v ekonomicheskuju igru, ili priznat svoju okonchatelnuju nesostojatelnost, tem bolee utonchennymi i vozvyshennymi stanovilis ee priemy, poka u nee ne vyshlo skrestit mezhdu soboj Betkhovena s Kazino de Pari. Kulturnaja industrija ubivaet dvukh zajtsev odnim udarom: to istinnoe iskusstvo, chto ona unichtozhaet vokrug sebja, ona s legkostju vosproizvodit v ramkakh sobstvennoj sistemy kak iskusstvo lozhnoe.
