Предлагаемое читателю издание, продолжающее серию "Книги Фридриха Горенштейна", включает "послевоенную" прозу писателя и прозу, созданную в Берлине. Впервые в России публикуются рассказ "Фотография", эссе "Почему я пишу", фельетон "Размороженные".
Настоящее издание объединяет повести и рассказы Горенштейна, не схожие ни тематикой, ни стилистикой, ни героями, - даже трудно порой поверить, что они принадлежат перу одного автора. Сам Ф. Горенштейн в интервью Джону Глэду однажды признался: "Я вообще в литературе в чистом виде никогда не бываю даже в автобиографии, потому что один из основных постулатов литературы - это перевоплощение. Я в такой же степени Дан ("Псалом"), как и девочка Сашенька в "Искуплении". В тот момент, когда я ощущаю Дана, - это я, в тот момент, когда я ощущаю Марию Коробко, - это тоже я. Это перевоплощение".
Predlagaemoe chitatelju izdanie, prodolzhajuschee seriju "Knigi Fridrikha Gorenshtejna", vkljuchaet "poslevoennuju" prozu pisatelja i prozu, sozdannuju v Berline. Vpervye v Rossii publikujutsja rasskaz "Fotografija", esse "Pochemu ja pishu", feleton "Razmorozhennye".
Nastojaschee izdanie obedinjaet povesti i rasskazy Gorenshtejna, ne skhozhie ni tematikoj, ni stilistikoj, ni gerojami, - dazhe trudno poroj poverit, chto oni prinadlezhat peru odnogo avtora. Sam F. Gorenshtejn v intervju Dzhonu Gledu odnazhdy priznalsja: "Ja voobsche v literature v chistom vide nikogda ne byvaju dazhe v avtobiografii, potomu chto odin iz osnovnykh postulatov literatury - eto perevoploschenie. Ja v takoj zhe stepeni Dan ("Psalom"), kak i devochka Sashenka v "Iskuplenii". V tot moment, kogda ja oschuschaju Dana, - eto ja, v tot moment, kogda ja oschuschaju Mariju Korobko, - eto tozhe ja. Eto perevoploschenie".
