Монастырский устав строг, но в нем нет места для распорядка богослужений, а слово "духовное" понимается в очень узком и специфическом смысле. Здесь не учат смирению, не запоминают молитвы, и монахиню в черном облачении здесь никто никогда не видел и вряд ли увидит. Здесь выращивают убийц: умелых, безжалостных, не задающих лишних вопросов. Они готовы выполнить любой приказ, в любых условиях. Даже если приказ абсурден, а тот, кто его отдал, некомпетентен. Городские улицы, тайга, пустыня, просторы океана - им все равно, где убивать и где умирать. Они лучшие.
Monastyrskij ustav strog, no v nem net mesta dlja rasporjadka bogosluzhenij, a slovo "dukhovnoe" ponimaetsja v ochen uzkom i spetsificheskom smysle. Zdes ne uchat smireniju, ne zapominajut molitvy, i monakhinju v chernom oblachenii zdes nikto nikogda ne videl i vrjad li uvidit. Zdes vyraschivajut ubijts: umelykh, bezzhalostnykh, ne zadajuschikh lishnikh voprosov. Oni gotovy vypolnit ljuboj prikaz, v ljubykh uslovijakh. Dazhe esli prikaz absurden, a tot, kto ego otdal, nekompetenten. Gorodskie ulitsy, tajga, pustynja, prostory okeana - im vse ravno, gde ubivat i gde umirat. Oni luchshie.
