Эта книга о тиранах. История (в том числе новейшая) и ряд литературных произведений, затрагивающих проблему, так или иначе показывают, что живущие не в силах в полной мере осмыслить феномен тирании. Степень накала сегодня чрезмерна и непрямой кафкианский минимализм уже не способен даже поднять вопрос, настолько глубоко погрузилось наше бытие в кровавую грязь. И, вместе с тем, требуемый, по-моему, пафос неизбежно принимает сторону "раздавленной" толпы или отступает к позициям морализаторства и догмы, что моментально обезоруживает его, уводит от цели... Противопоставление "слишком человеческого" "слишком зверскому" едва ли убедительно (даже в качестве намека, метафоры) и оставляет лазейки для все новых и новых антигуманистических практик. Наверно, поэтому художественная задача книги несколько иная: дать слово и право на свидетельствование мертвым, тем, о ком известно лишь то, что они существовали на земле, кто как мог, согласно своей судьбе и своей вере...
Eta kniga o tiranakh. Istorija (v tom chisle novejshaja) i rjad literaturnykh proizvedenij, zatragivajuschikh problemu, tak ili inache pokazyvajut, chto zhivuschie ne v silakh v polnoj mere osmyslit fenomen tiranii. Stepen nakala segodnja chrezmerna i neprjamoj kafkianskij minimalizm uzhe ne sposoben dazhe podnjat vopros, nastolko gluboko pogruzilos nashe bytie v krovavuju grjaz. I, vmeste s tem, trebuemyj, po-moemu, pafos neizbezhno prinimaet storonu "razdavlennoj" tolpy ili otstupaet k pozitsijam moralizatorstva i dogmy, chto momentalno obezoruzhivaet ego, uvodit ot tseli... Protivopostavlenie "slishkom chelovecheskogo" "slishkom zverskomu" edva li ubeditelno (dazhe v kachestve nameka, metafory) i ostavljaet lazejki dlja vse novykh i novykh antigumanisticheskikh praktik. Naverno, poetomu khudozhestvennaja zadacha knigi neskolko inaja: dat slovo i pravo na svidetelstvovanie mertvym, tem, o kom izvestno lish to, chto oni suschestvovali na zemle, kto kak mog, soglasno svoej sudbe i svoej vere...
