Аарон всю жизнь страдал от излишней опеки. С детства частично парализованный, он пребывал в заботливых тисках матери, сестры и трости, от которой при всяком удобном случае старался избавиться. Встреча с Дороти, слегка циничной, самостоятельной и холодноватой докторшей, становится для Аарона сродни глотку свободы. И вот они уже женаты, и счастливы, и самодостаточны. Но однажды на их уютно-безалаберный дом падает старое дерево, и счастья как не бывало. Аарон чувствует себя так, словно его предыдущую жизнь взяли и стерли. Все предстоит начинать заново, в одиночку. Он продолжает жить, ходить на работу, даже шутить, но будто по инерции. Но как-то раз он видит на улице Дороти. И вскоре она уже прогуливается с ним, и он ведет с ней беседы и удивляется тому, что ее никто не видит. Призрак Дороти помогает ему жить дальше. Аарон наблюдает, как другие вокруг затевают романы, обедают в ресторанах, копаются в грядках и от души наслаждаются всякой житейской чепухой. У него так не получается. Только в присутствии Дороти он обретает себя. Возможно, все дело в том, что он не умеет прощаться? И стоит обучиться этому искусству? Тонкий, полный теплого юмора и неожиданного оптимизма роман о потере и возрождении к жизни.
Энн Тайлер - современная Джейн Остен, она создает уникальные маленькие вселенные, состоящие из узкого круга людей
USA Today
Тайлер бьет в самое сердце, никому не удавалось так точно и без надрыва показать, каково это - прощаться с теми, кого потерял.
The Boston Globe
Классическая Энн Тайлер. Чудо этой писательницы в ее удивительной приверженности одной теме, в которой ей нет равных. Природа семьи, природа брака - никто не пишет об этом правдивее и точнее, чем Тайлер.
Los Angeles Times
Поначалу медленный, камерный роман в финале взрывается романтической эмоциональной кульминацией, словно обычная жизнь вдруг превратилась в красочную оперу.
Entertainment Weekly
Пока другие романисты увлечены трагедиями, насилием, готической тьмой и постмодернистскими экспериментами, Энн Тайлер пишет классические реалистические романы, о семье, буднях неприметных людях, но в этой ее обыденности и обыкновенности разверзаются такие бездны, какие не снились никакому постмодернизму.
The Guardian
Aaron vsju zhizn stradal ot izlishnej opeki. S detstva chastichno paralizovannyj, on prebyval v zabotlivykh tiskakh materi, sestry i trosti, ot kotoroj pri vsjakom udobnom sluchae staralsja izbavitsja. Vstrecha s Doroti, slegka tsinichnoj, samostojatelnoj i kholodnovatoj doktorshej, stanovitsja dlja Aarona srodni glotku svobody. I vot oni uzhe zhenaty, i schastlivy, i samodostatochny. No odnazhdy na ikh ujutno-bezalabernyj dom padaet staroe derevo, i schastja kak ne byvalo. Aaron chuvstvuet sebja tak, slovno ego predyduschuju zhizn vzjali i sterli. Vse predstoit nachinat zanovo, v odinochku. On prodolzhaet zhit, khodit na rabotu, dazhe shutit, no budto po inertsii. No kak-to raz on vidit na ulitse Doroti. I vskore ona uzhe progulivaetsja s nim, i on vedet s nej besedy i udivljaetsja tomu, chto ee nikto ne vidit. Prizrak Doroti pomogaet emu zhit dalshe. Aaron nabljudaet, kak drugie vokrug zatevajut romany, obedajut v restoranakh, kopajutsja v grjadkakh i ot dushi naslazhdajutsja vsjakoj zhitejskoj chepukhoj. U nego tak ne poluchaetsja. Tolko v prisutstvii Doroti on obretaet sebja. Vozmozhno, vse delo v tom, chto on ne umeet proschatsja? I stoit obuchitsja etomu iskusstvu? Tonkij, polnyj teplogo jumora i neozhidannogo optimizma roman o potere i vozrozhdenii k zhizni.
Enn Tajler - sovremennaja Dzhejn Osten, ona sozdaet unikalnye malenkie vselennye, sostojaschie iz uzkogo kruga ljudej
USA Today
Tajler bet v samoe serdtse, nikomu ne udavalos tak tochno i bez nadryva pokazat, kakovo eto - proschatsja s temi, kogo poterjal.
The Boston Globe
Klassicheskaja Enn Tajler. Chudo etoj pisatelnitsy v ee udivitelnoj priverzhennosti odnoj teme, v kotoroj ej net ravnykh. Priroda semi, priroda braka - nikto ne pishet ob etom pravdivee i tochnee, chem Tajler.
Los Angeles Times
Ponachalu medlennyj, kamernyj roman v finale vzryvaetsja romanticheskoj emotsionalnoj kulminatsiej, slovno obychnaja zhizn vdrug prevratilas v krasochnuju operu.
Entertainment Weekly
Poka drugie romanisty uvlecheny tragedijami, nasiliem, goticheskoj tmoj i postmodernistskimi eksperimentami, Enn Tajler pishet klassicheskie realisticheskie romany, o seme, budnjakh neprimetnykh ljudjakh, no v etoj ee obydennosti i obyknovennosti razverzajutsja takie bezdny, kakie ne snilis nikakomu postmodernizmu.
The Guardian
