Эта книга продолжает серию публикаций уникального рукописного наследия архимандрита Спиридона (Кислякова) (1875-1930 г.), чудом сохранившегося и недавно заново обретенного, если и публиковавшегося ранее, то в сильно урезанном, чрезмерно адаптированном, виде. Не подвергшийся цензуре, "живой", архимандрит Спиридон уже знаком читателю по пронзительной "Исповеди священника перед Церковью". Главной темой книги "Я хочу пламени" стали не ужасы войны, осознание страшной катастрофы, которую претерпело христианство в мире, и пороки церкви - трагические темы "Исповеди" - а духовный порыв к богообщению, обретению себя в единстве с Богом и принятии Божьей любви, порыв, которому отец Спиридон следовал всю свою жизнь. Идиллические мгновения "религиозной весны", детской жизни в созерцании природы. Крестьянские будни с их простым и суровым бытом. Взросление в чистой естественной вере. И постепенное погружение в боль, страдание и горе отмеченного трагическим несовершенством мира... Пламя этой трагедии обрекло бы и уничтожило мир, если бы не другое пламя, пламя, которому отдал свое сердце архимандрит Спиридон.
Eta kniga prodolzhaet seriju publikatsij unikalnogo rukopisnogo nasledija arkhimandrita Spiridona (Kisljakova) (1875-1930 g.), chudom sokhranivshegosja i nedavno zanovo obretennogo, esli i publikovavshegosja ranee, to v silno urezannom, chrezmerno adaptirovannom, vide. Ne podvergshijsja tsenzure, "zhivoj", arkhimandrit Spiridon uzhe znakom chitatelju po pronzitelnoj "Ispovedi svjaschennika pered Tserkovju". Glavnoj temoj knigi "Ja khochu plameni" stali ne uzhasy vojny, osoznanie strashnoj katastrofy, kotoruju preterpelo khristianstvo v mire, i poroki tserkvi - tragicheskie temy "Ispovedi" - a dukhovnyj poryv k bogoobscheniju, obreteniju sebja v edinstve s Bogom i prinjatii Bozhej ljubvi, poryv, kotoromu otets Spiridon sledoval vsju svoju zhizn. Idillicheskie mgnovenija "religioznoj vesny", detskoj zhizni v sozertsanii prirody. Krestjanskie budni s ikh prostym i surovym bytom. Vzroslenie v chistoj estestvennoj vere. I postepennoe pogruzhenie v bol, stradanie i gore otmechennogo tragicheskim nesovershenstvom mira... Plamja etoj tragedii obreklo by i unichtozhilo mir, esli by ne drugoe plamja, plamja, kotoromu otdal svoe serdtse arkhimandrit Spiridon.
