Две обычные женщины, Плюша и Натали, живут по соседству в обычной, типовой пятиэтажке на краю поля, где в конце тридцатых были расстреляны поляки. Среди расстрелянных, как считают, был православный священник Фома Голембовский, поляк, принявший православие, которого собираются канонизировать. Плюша, работая в городском музее репрессий, занимается его рукописями. Эти рукописи, особенно написанное отцом Фомой в начале тридцатых "Детское Евангелие" (в котором действуют только дети), составляют как бы второй "слой" романа. Чего в этом романе больше - фантазии или истории, - каждый решит сам. Но роман правдив той правдой художнического взгляда, которая одна остается после Истории.
Dve obychnye zhenschiny, Pljusha i Natali, zhivut po sosedstvu v obychnoj, tipovoj pjatietazhke na kraju polja, gde v kontse tridtsatykh byli rasstreljany poljaki. Sredi rasstreljannykh, kak schitajut, byl pravoslavnyj svjaschennik Foma Golembovskij, poljak, prinjavshij pravoslavie, kotorogo sobirajutsja kanonizirovat. Pljusha, rabotaja v gorodskom muzee repressij, zanimaetsja ego rukopisjami. Eti rukopisi, osobenno napisannoe ottsom Fomoj v nachale tridtsatykh "Detskoe Evangelie" (v kotorom dejstvujut tolko deti), sostavljajut kak by vtoroj "sloj" romana. Chego v etom romane bolshe - fantazii ili istorii, - kazhdyj reshit sam. No roman pravdiv toj pravdoj khudozhnicheskogo vzgljada, kotoraja odna ostaetsja posle Istorii.
