"Это первый за долгое время российский хоррор - не по языку или месту проживания автора, а по самой природе страха: все ужасы романа "23" выросли на здешней почве, среди пятиэтажек и покосившихся автобусных остановок, и все они мгновенно узнаваемы - точно такой же, пыльный и серый, страх сжимал диафрагму, когда ребенком шел с родителями на кладбище".
"Eto pervyj za dolgoe vremja rossijskij khorror - ne po jazyku ili mestu prozhivanija avtora, a po samoj prirode strakha: vse uzhasy romana "23" vyrosli na zdeshnej pochve, sredi pjatietazhek i pokosivshikhsja avtobusnykh ostanovok, i vse oni mgnovenno uznavaemy - tochno takoj zhe, pylnyj i seryj, strakh szhimal diafragmu, kogda rebenkom shel s roditeljami na kladbische".
