В своей книге автор стремится проследить эволюцию отношения к сталинизму в постсоветском кино. Вначале кинематографисты лишь воскрешали "демонические" атрибуты Сталина, которыми его наделили еще при жизни. К середине 2000-х началось конструирование новой мифологемы, в рамках которой сталинская эпоха изображалась и как трагическая, и как героическая, когда люди проявляли свои лучшие качества и были необычайно человечны, трагические же аспекты затушевывались. В итоге установилась ироническая дистанция по отношению к сталинизму, реликты этой эпохи вписываются сейчас в контекст массовой культуры. Авторское кино пошло по другому пути: вместо попыток реконструировать историю оно стало искать особые выразительные средства для представления самого процесса воспоминания.
V svoej knige avtor stremitsja prosledit evoljutsiju otnoshenija k stalinizmu v postsovetskom kino. Vnachale kinematografisty lish voskreshali "demonicheskie" atributy Stalina, kotorymi ego nadelili esche pri zhizni. K seredine 2000-kh nachalos konstruirovanie novoj mifologemy, v ramkakh kotoroj stalinskaja epokha izobrazhalas i kak tragicheskaja, i kak geroicheskaja, kogda ljudi projavljali svoi luchshie kachestva i byli neobychajno chelovechny, tragicheskie zhe aspekty zatushevyvalis. V itoge ustanovilas ironicheskaja distantsija po otnosheniju k stalinizmu, relikty etoj epokhi vpisyvajutsja sejchas v kontekst massovoj kultury. Avtorskoe kino poshlo po drugomu puti: vmesto popytok rekonstruirovat istoriju ono stalo iskat osobye vyrazitelnye sredstva dlja predstavlenija samogo protsessa vospominanija.
