Эта книга подготовлена на основе статей и интервью Анатолия Дмитриевича Папанова. Подготовить ее было не совсем просто, и вовсе не по причине скудости материала. Напротив, артист дал множество интервью, часто не считаясь с собственной занятостью и усталостью. Такая безотказность продиктована была уважением к чужому времени и чужой работе. Потому что свою профессию Папанов уважал бесконечно. Сложность в другом: во всем том, о чем рассказывал сам Анатолий Дмитриевич, почти отсутствует то, что составляет основу большинства мемуаров и воспоминаний - личное... Скрывать ему было нечего - Папанов прожил достойную, честную жизнь. Но сам он в одном из интервью сказал, что артист вне сцены или экрана не должен быть прочитанной книгой для зрителя, а уж выставлять напоказ свою личную жизнь и вовсе не годится. Что ж, будем считаться с его позицией - она заслуживает уважения. Стеснительный и деликатный, Папанов не терпел, когда к нему лезли в душу, и отгораживался от этого. Всерьез же и много, подробно, увлеченно он говорил об одном - о профессии.
Eta kniga podgotovlena na osnove statej i intervju Anatolija Dmitrievicha Papanova. Podgotovit ee bylo ne sovsem prosto, i vovse ne po prichine skudosti materiala. Naprotiv, artist dal mnozhestvo intervju, chasto ne schitajas s sobstvennoj zanjatostju i ustalostju. Takaja bezotkaznost prodiktovana byla uvazheniem k chuzhomu vremeni i chuzhoj rabote. Potomu chto svoju professiju Papanov uvazhal beskonechno. Slozhnost v drugom: vo vsem tom, o chem rasskazyval sam Anatolij Dmitrievich, pochti otsutstvuet to, chto sostavljaet osnovu bolshinstva memuarov i vospominanij - lichnoe... Skryvat emu bylo nechego - Papanov prozhil dostojnuju, chestnuju zhizn. No sam on v odnom iz intervju skazal, chto artist vne stseny ili ekrana ne dolzhen byt prochitannoj knigoj dlja zritelja, a uzh vystavljat napokaz svoju lichnuju zhizn i vovse ne goditsja. Chto zh, budem schitatsja s ego pozitsiej - ona zasluzhivaet uvazhenija. Stesnitelnyj i delikatnyj, Papanov ne terpel, kogda k nemu lezli v dushu, i otgorazhivalsja ot etogo. Vserez zhe i mnogo, podrobno, uvlechenno on govoril ob odnom - o professii.
