В современном искусстве нет жесткого жанрового деления. Трудно найти художников, настаивающих на своей специализации как, скажем, исторических живописцев, пейзажистов и тем паче маринистов. Существует мнение, что жанровое деление архаично, отсылает одновременно к цеховому началу, имперской классифицирующей иерархии жанров и к буржуазному воспроизводству искусства как продукта классового потребления. Эти отсылки зависят, разумеется, от идейных установок искусствоведов. Одни исповедуют феноменологический подход, другие актуализируют неомарксизм, третьим дорог структурный метод. Но в целом жанровое рассматривается современным искусством как не очень удобное обременение. Справедливо ли это? Конечно, какие-то наработанные веками инструменты анализа жалко, да и непродуктивно откладывать в сторону. Хотя бы такую важную для искусствознания последней четверти прошлого века категорию, как жанровая память. Но в целом подобный подход справедлив.
V sovremennom iskusstve net zhestkogo zhanrovogo delenija. Trudno najti khudozhnikov, nastaivajuschikh na svoej spetsializatsii kak, skazhem, istoricheskikh zhivopistsev, pejzazhistov i tem pache marinistov. Suschestvuet mnenie, chto zhanrovoe delenie arkhaichno, otsylaet odnovremenno k tsekhovomu nachalu, imperskoj klassifitsirujuschej ierarkhii zhanrov i k burzhuaznomu vosproizvodstvu iskusstva kak produkta klassovogo potreblenija. Eti otsylki zavisjat, razumeetsja, ot idejnykh ustanovok iskusstvovedov. Odni ispovedujut fenomenologicheskij podkhod, drugie aktualizirujut neomarksizm, tretim dorog strukturnyj metod. No v tselom zhanrovoe rassmatrivaetsja sovremennym iskusstvom kak ne ochen udobnoe obremenenie. Spravedlivo li eto? Konechno, kakie-to narabotannye vekami instrumenty analiza zhalko, da i neproduktivno otkladyvat v storonu. Khotja by takuju vazhnuju dlja iskusstvoznanija poslednej chetverti proshlogo veka kategoriju, kak zhanrovaja pamjat. No v tselom podobnyj podkhod spravedliv.
