Было время, когда безусые лейтенанты во главе роты солдат присоединяли к Империи целые континенты. Их предавали, обжитые ими земли распродавали подлецы в золоченых мундирах. Но когда русские офицеры слышали слово 'приказ', они лишь стискивали зубы и начинали все сначала... Воронова-Оренбургского называли и новым Пикулем, и русским Дюма. Его 'Фатум' ставили в один ряд с лучшими авантюрными романами Европы. Все это могло бы быть правдой, если бы наш самобытный и талантливый писатель не разрушал все навязанные ему аналогии.
Bylo vremja, kogda bezusye lejtenanty vo glave roty soldat prisoedinjali k Imperii tselye kontinenty. Ikh predavali, obzhitye imi zemli rasprodavali podletsy v zolochenykh mundirakh. No kogda russkie ofitsery slyshali slovo 'prikaz', oni lish stiskivali zuby i nachinali vse snachala... Voronova-Orenburgskogo nazyvali i novym Pikulem, i russkim Djuma. Ego 'Fatum' stavili v odin rjad s luchshimi avantjurnymi romanami Evropy. Vse eto moglo by byt pravdoj, esli by nash samobytnyj i talantlivyj pisatel ne razrushal vse navjazannye emu analogii.
