"Путешествие в Брянск", "Путешествие в Тарту" и "0pus incertum" - это путешествия во Время. Покидая Москву, поэт открывает читателю вид на эпоху. Из провинциального Брянска - на время советских 70-х, из уже "не нашего" Тарту - на Россию 90-х, из Сардинии - на время общей политкорректности и нашего от нее убегания. Как быть со злом своего времени, что с ним делать, как быть с собой? Новое место - это точка зрения, необходимая дистанция, чтобы бескомпромиссно взглянуть назад, вглубь, на себя. Тонкая прихотливая выделка письма Ольги Седаковой, ее печаль и юмор позволяют приблизить к глазу драгоценные кристаллы опыта одной человеческой души. Ее фразы незаметно, но настойчиво отмежевываются от привычного построения и течения смысла и в своей магической оптике открывают вид на предметы очень новые для мысли и понимания, завораживающе красивые. Но по сути - все три путешествия, выполненные в форме писем другу, это глубокая апология жалости, это просьба о милости к нам всем, с которой много лет назад началось первое и которой недавно закончилось третье из странствий поэта.
"Puteshestvie v Brjansk", "Puteshestvie v Tartu" i "0pus incertum" - eto puteshestvija vo Vremja. Pokidaja Moskvu, poet otkryvaet chitatelju vid na epokhu. Iz provintsialnogo Brjanska - na vremja sovetskikh 70-kh, iz uzhe "ne nashego" Tartu - na Rossiju 90-kh, iz Sardinii - na vremja obschej politkorrektnosti i nashego ot nee ubeganija. Kak byt so zlom svoego vremeni, chto s nim delat, kak byt s soboj? Novoe mesto - eto tochka zrenija, neobkhodimaja distantsija, chtoby beskompromissno vzgljanut nazad, vglub, na sebja. Tonkaja prikhotlivaja vydelka pisma Olgi Sedakovoj, ee pechal i jumor pozvoljajut priblizit k glazu dragotsennye kristally opyta odnoj chelovecheskoj dushi. Ee frazy nezametno, no nastojchivo otmezhevyvajutsja ot privychnogo postroenija i techenija smysla i v svoej magicheskoj optike otkryvajut vid na predmety ochen novye dlja mysli i ponimanija, zavorazhivajusche krasivye. No po suti - vse tri puteshestvija, vypolnennye v forme pisem drugu, eto glubokaja apologija zhalosti, eto prosba o milosti k nam vsem, s kotoroj mnogo let nazad nachalos pervoe i kotoroj nedavno zakonchilos trete iz stranstvij poeta.
