Представления людей об окружающем мире от века строятся на догадках и гипотезах. Некоторые из них амбициозны, другие, напротив, поверхностны и неказисты. Разумеется, далеко не все оказываются истинными. Одни предположения отбрасываются и забываются без сожалений, иные, даже опровергнутые, невозможно вычеркнуть из памяти, поскольку они поражают красотой и изощрённой игрой ума. Впрочем, для конкретного человека всё сказанное редко имеет значение. Ему важнее другое: кто был счастливее? Тот, кто шагал по плоской Земле, лежащей на трёх китах, или же тот, кто до сих пор бродит по круглой планете, повторяющей свой путь в холодном космосе? Кого сопровождал бог, а кто совершает свой путь в одиночестве? Книга прозы петербургского писателя Льва Наумова включает двадцать три рассказа: философские притчи перемежаются интеллектуальными новеллами, а метафизические сюжеты соседствуют с историческими фантазиями. Мир автора сложен, ярок и динамичен, в нём нет почти ничего постоянного: честность сменяется предательством, вражда - дружбой, ненависть - любовью, уверенность - беспрестанными сомнениями. Единственное, что здесь можно смело принимать на веру, - это предположение, известное как гипотеза Дедала.
Predstavlenija ljudej ob okruzhajuschem mire ot veka strojatsja na dogadkakh i gipotezakh. Nekotorye iz nikh ambitsiozny, drugie, naprotiv, poverkhnostny i nekazisty. Razumeetsja, daleko ne vse okazyvajutsja istinnymi. Odni predpolozhenija otbrasyvajutsja i zabyvajutsja bez sozhalenij, inye, dazhe oprovergnutye, nevozmozhno vycherknut iz pamjati, poskolku oni porazhajut krasotoj i izoschrjonnoj igroj uma. Vprochem, dlja konkretnogo cheloveka vsjo skazannoe redko imeet znachenie. Emu vazhnee drugoe: kto byl schastlivee? Tot, kto shagal po ploskoj Zemle, lezhaschej na trjokh kitakh, ili zhe tot, kto do sikh por brodit po krugloj planete, povtorjajuschej svoj put v kholodnom kosmose? Kogo soprovozhdal bog, a kto sovershaet svoj put v odinochestve? Kniga prozy peterburgskogo pisatelja Lva Naumova vkljuchaet dvadtsat tri rasskaza: filosofskie pritchi peremezhajutsja intellektualnymi novellami, a metafizicheskie sjuzhety sosedstvujut s istoricheskimi fantazijami. Mir avtora slozhen, jarok i dinamichen, v njom net pochti nichego postojannogo: chestnost smenjaetsja predatelstvom, vrazhda - druzhboj, nenavist - ljubovju, uverennost - besprestannymi somnenijami. Edinstvennoe, chto zdes mozhno smelo prinimat na veru, - eto predpolozhenie, izvestnoe kak gipoteza Dedala.
