Судьба русского историка искусства и литературы Виктора Александровича Никольского (1875-1934) была непростой. Искусствовед погружался в древнерусский декоративный мир, живопись В.И. Сурикова, творчество П.П. Кончаловского и А.В. Куприна. Двухтомный труд В.А. Никольского о русском искусстве планировали издать в одной из лучших типографий И.Д. Сытина в 1915 году. Но если автор и сумел закончить свою рукопись, когда пожар Первой мировой войны уже разгорался по всему миру, русские издатели не смогли ее выпустить в полном объеме. Революция 1917 года расставила свои приоритеты. В.Н. Никольский не стал сторонником новой власти, его заключили в Бутырки, затем сослали в Сибирь, а после на поселение в Саратов. В предисловии к Берлинскому изданию 1921 года искусствовед П.П. Муратов писал: "Россия, даже эта четвертая, рождающаяся в муках, индустриальная Россия, не Америка. И мы, русские люди, - не люди без прошлого. Возраст наших искусств безмерен, а дух очень древних творчеств реет над нашей древней страной. История русского искусства, не ведомая Европе и до сих пор мало известная нам самим, изображает нас верными наследниками Византии, хранителями навсегда исчезнувших на Западе черт эллинизма, владетелями сказочных кладов, таящихся в нашей земле и обнаруживающих себя на протяжении всех веков в народном искусстве. Закрывая эту небольшую книгу, мы восклицаем с законной гордостью: barbari non sumus!"
Sudba russkogo istorika iskusstva i literatury Viktora Aleksandrovicha Nikolskogo (1875-1934) byla neprostoj. Iskusstvoved pogruzhalsja v drevnerusskij dekorativnyj mir, zhivopis V.I. Surikova, tvorchestvo P.P. Konchalovskogo i A.V. Kuprina. Dvukhtomnyj trud V.A. Nikolskogo o russkom iskusstve planirovali izdat v odnoj iz luchshikh tipografij I.D. Sytina v 1915 godu. No esli avtor i sumel zakonchit svoju rukopis, kogda pozhar Pervoj mirovoj vojny uzhe razgoralsja po vsemu miru, russkie izdateli ne smogli ee vypustit v polnom obeme. Revoljutsija 1917 goda rasstavila svoi prioritety. V.N. Nikolskij ne stal storonnikom novoj vlasti, ego zakljuchili v Butyrki, zatem soslali v Sibir, a posle na poselenie v Saratov. V predislovii k Berlinskomu izdaniju 1921 goda iskusstvoved P.P. Muratov pisal: "Rossija, dazhe eta chetvertaja, rozhdajuschajasja v mukakh, industrialnaja Rossija, ne Amerika. I my, russkie ljudi, - ne ljudi bez proshlogo. Vozrast nashikh iskusstv bezmeren, a dukh ochen drevnikh tvorchestv reet nad nashej drevnej stranoj. Istorija russkogo iskusstva, ne vedomaja Evrope i do sikh por malo izvestnaja nam samim, izobrazhaet nas vernymi naslednikami Vizantii, khraniteljami navsegda ischeznuvshikh na Zapade chert ellinizma, vladeteljami skazochnykh kladov, tajaschikhsja v nashej zemle i obnaruzhivajuschikh sebja na protjazhenii vsekh vekov v narodnom iskusstve. Zakryvaja etu nebolshuju knigu, my vosklitsaem s zakonnoj gordostju: barbari non sumus!"
