Другая ВераЧто в реальной жизни, не в сказке может превратить Золушку в Принцессу? Как ни банально, то же, что и в сказке: встреча с Принцем.Вера росла любимой внучкой и дочкой. В их старом доме в Малаховке всегда царили любовь и радость. Все закончилось в один миг - страшная авария унесла жизни родителей, потом не стало деда.И вот - счастье. Роберт Красовский, красавец, интеллектуал стал Вериной первой любовью, первым мужчиной, отцом ее единственного сына. Но это в сказке с появлением Принца Золушка сразу становится Принцессой. В жизни часто бывает, что Принц не может сделать Золушку счастливой по-настоящему. У Красовского не получилось стать для Веры Принцем. И прошло еще много лет, прежде чем появилась другая Вера - по-настоящему счастливая женщина, купающаяся в любви второго мужа, который боготворит ее, готов ради нее на любые безумства.Но забыть молодость, первый брак, первую любовь - немыслимо. Ведь было счастье, пусть и недолгое.И, кто знает, не будь той глупой, горячей, безрассудной любви, может, не было бы и второй - глубокой, настоящей. Другой.Женщины, кот и собакаЧто может быть страшнее одиночества? Когда не с кем поговорить, кроме собаки? Когда единственный сын от тебя отвернулся, и кажется, никому в целом свете ты не нужна и все лучшее позади? Евгения много раз слышала о том, что так бывает, но никогда не думала, что это случится с ней. Однако - случилось. И теперь надо было думать, как жить дальше, как справляться с тоской, которая накатывала так часто и так некстати. "Мы в ответе за тех, кого приручили". Эту фразу Сент-Экзюпери мы повторяем так часто, что она стала затертой, даже банальной. Но нет другого рецепта от одиночества, кроме как найти человека, которому еще хуже, чем тебе, и - помочь, пригреть, "приручить". Порадовать мелочами: тарелкой горячего супа в холодную погоду, незатейливым оливье в новогоднюю ночь, свежевымытыми полами и наряженной елкой.Для Евгении это стало рецептом от тоски, лекарством от одиночества. Же
Drugaja VeraChto v realnoj zhizni, ne v skazke mozhet prevratit Zolushku v Printsessu? Kak ni banalno, to zhe, chto i v skazke: vstrecha s Printsem.Vera rosla ljubimoj vnuchkoj i dochkoj. V ikh starom dome v Malakhovke vsegda tsarili ljubov i radost. Vse zakonchilos v odin mig - strashnaja avarija unesla zhizni roditelej, potom ne stalo deda.I vot - schaste. Robert Krasovskij, krasavets, intellektual stal Verinoj pervoj ljubovju, pervym muzhchinoj, ottsom ee edinstvennogo syna. No eto v skazke s pojavleniem Printsa Zolushka srazu stanovitsja Printsessoj. V zhizni chasto byvaet, chto Prints ne mozhet sdelat Zolushku schastlivoj po-nastojaschemu. U Krasovskogo ne poluchilos stat dlja Very Printsem. I proshlo esche mnogo let, prezhde chem pojavilas drugaja Vera - po-nastojaschemu schastlivaja zhenschina, kupajuschajasja v ljubvi vtorogo muzha, kotoryj bogotvorit ee, gotov radi nee na ljubye bezumstva.No zabyt molodost, pervyj brak, pervuju ljubov - nemyslimo. Ved bylo schaste, pust i nedolgoe.I, kto znaet, ne bud toj glupoj, gorjachej, bezrassudnoj ljubvi, mozhet, ne bylo by i vtoroj - glubokoj, nastojaschej. Drugoj.Zhenschiny, kot i sobakaChto mozhet byt strashnee odinochestva? Kogda ne s kem pogovorit, krome sobaki? Kogda edinstvennyj syn ot tebja otvernulsja, i kazhetsja, nikomu v tselom svete ty ne nuzhna i vse luchshee pozadi? Evgenija mnogo raz slyshala o tom, chto tak byvaet, no nikogda ne dumala, chto eto sluchitsja s nej. Odnako - sluchilos. I teper nado bylo dumat, kak zhit dalshe, kak spravljatsja s toskoj, kotoraja nakatyvala tak chasto i tak nekstati. "My v otvete za tekh, kogo priruchili". Etu frazu Sent-Ekzjuperi my povtorjaem tak chasto, chto ona stala zatertoj, dazhe banalnoj. No net drugogo retsepta ot odinochestva, krome kak najti cheloveka, kotoromu esche khuzhe, chem tebe, i - pomoch, prigret, "priruchit". Poradovat melochami: tarelkoj gorjachego supa v kholodnuju pogodu, nezatejlivym olive v novogodnjuju noch, svezhevymytymi polami i narjazhennoj elkoj.Dlja Evgenii eto stalo retseptom ot toski, lekarstvom ot odinochestva. Zhe
