"Шинель", "Нос", "Портрет" и другие "Петербургские повести" Гоголя до сих пор поражают читателя своим разнообразием. Реализм в них тесно переплетается с фантастикой, трагизм - с озорным юмором. Читая и перечитывая их, мы невольно сострадаем жалкому чиновнику Акакию Акакиевичу, с увлечением следим за фантасмагорическими приключениями зажившего собственной жизнью носа, сбежавшего от хозяина, переживаем трагедию художника, обманувшегося в своем "гении чистой красоты", - и снова и снова открываем для себя актуальность Гоголя, как никто умевшего за частным и мелким увидеть вечное и великое.
"Shinel", "Nos", "Portret" i drugie "Peterburgskie povesti" Gogolja do sikh por porazhajut chitatelja svoim raznoobraziem. Realizm v nikh tesno perepletaetsja s fantastikoj, tragizm - s ozornym jumorom. Chitaja i perechityvaja ikh, my nevolno sostradaem zhalkomu chinovniku Akakiju Akakievichu, s uvlecheniem sledim za fantasmagoricheskimi prikljuchenijami zazhivshego sobstvennoj zhiznju nosa, sbezhavshego ot khozjaina, perezhivaem tragediju khudozhnika, obmanuvshegosja v svoem "genii chistoj krasoty", - i snova i snova otkryvaem dlja sebja aktualnost Gogolja, kak nikto umevshego za chastnym i melkim uvidet vechnoe i velikoe.
