В романе Юрия Тешкина 'Иосиф Великий, или Тайный монастырь' представлена самая трагическая и героическая эпоха в отечественной истории - эпоха, которую обычно называют сталинской. В центре повествования фигура И.В.Сталина, его деятельность с юных лет и до последних дней жизни. Автор приходит к неожиданному выводу: в те годы вся страна представляла собой нечто подобное огромному тайному монастырю. При всем внешнем разгуле атеизма верующими оставались очень многие люди, даже в высших эшелонах коммунистической власти. В разгар войны стали вновь открываться храмы, затихли гонения, из тюрем выпускались священники, возродилось патриаршество. Появились великие старцы, молившиеся о спасении советского народа. Но спасло нас, конечно, не чудо, а коммунистическо-православная убежденность, что нет ничего выше, как голову сложить за други свои. Самого же Сталина наши патриархи - и Алексий, и Сергий - называли богоносным вождем, считая его отнюдь не безбожником.
V romane Jurija Teshkina 'Iosif Velikij, ili Tajnyj monastyr' predstavlena samaja tragicheskaja i geroicheskaja epokha v otechestvennoj istorii - epokha, kotoruju obychno nazyvajut stalinskoj. V tsentre povestvovanija figura I.V.Stalina, ego dejatelnost s junykh let i do poslednikh dnej zhizni. Avtor prikhodit k neozhidannomu vyvodu: v te gody vsja strana predstavljala soboj nechto podobnoe ogromnomu tajnomu monastyrju. Pri vsem vneshnem razgule ateizma verujuschimi ostavalis ochen mnogie ljudi, dazhe v vysshikh eshelonakh kommunisticheskoj vlasti. V razgar vojny stali vnov otkryvatsja khramy, zatikhli gonenija, iz tjurem vypuskalis svjaschenniki, vozrodilos patriarshestvo. Pojavilis velikie startsy, molivshiesja o spasenii sovetskogo naroda. No spaslo nas, konechno, ne chudo, a kommunistichesko-pravoslavnaja ubezhdennost, chto net nichego vyshe, kak golovu slozhit za drugi svoi. Samogo zhe Stalina nashi patriarkhi - i Aleksij, i Sergij - nazyvali bogonosnym vozhdem, schitaja ego otnjud ne bezbozhnikom.
