Эти стихи, написанные известным российским режиссером и телепродюсером, поразительным образом сочетают неумелость с виртуозностью, черты наивного искусства с достижениями серьезного и сложного авангарда - как, собственно, и все творчество автора, одновременно сложное, экспериментальное и притом подчеркнуто народное. Стихи, собранные в этой книге, во всех отношениях неправильны: они сочетают в неожиданных пропорциях верлибр и традиционный регулярный стих, от исповеди стремительно переходят к проповеди, почти никогда не ограничиваются одним жанром, так что отдельный текст претерпевает неожиданные и резкие трансформации. Автор заботится не столько о цельности, сколько о яркости и энергии, а еще больше - о том, чтобы честно и полно высказаться, разобраться с собственным внутренним хаосом. Тут ему на помощь приходит и память детства, и культурный опыт, и странствия - в которых выясняется, впрочем, что мы и за границей, и дома - одинаково чужие. Эти стихи поражают иногда чуть не...
Eti stikhi, napisannye izvestnym rossijskim rezhisserom i teleprodjuserom, porazitelnym obrazom sochetajut neumelost s virtuoznostju, cherty naivnogo iskusstva s dostizhenijami sereznogo i slozhnogo avangarda - kak, sobstvenno, i vse tvorchestvo avtora, odnovremenno slozhnoe, eksperimentalnoe i pritom podcherknuto narodnoe. Stikhi, sobrannye v etoj knige, vo vsekh otnoshenijakh nepravilny: oni sochetajut v neozhidannykh proportsijakh verlibr i traditsionnyj reguljarnyj stikh, ot ispovedi stremitelno perekhodjat k propovedi, pochti nikogda ne ogranichivajutsja odnim zhanrom, tak chto otdelnyj tekst preterpevaet neozhidannye i rezkie transformatsii. Avtor zabotitsja ne stolko o tselnosti, skolko o jarkosti i energii, a esche bolshe - o tom, chtoby chestno i polno vyskazatsja, razobratsja s sobstvennym vnutrennim khaosom. Tut emu na pomosch prikhodit i pamjat detstva, i kulturnyj opyt, i stranstvija - v kotorykh vyjasnjaetsja, vprochem, chto my i za granitsej, i doma - odinakovo chuzhie. Eti stikhi porazhajut inogda chut ne...
