У Иванова распадается само мироздание. Искусство, все более сходствуя с "отбросами бытия", становится невозможным. Вместо любви выступают ее бессмысленные суррогаты, вместо людей живых действуют мертвые. Недаром западные критики усмотрели в его "Распаде атома" предчувствие экзистенциальных настроений: ценности прежнего мира обесцениваются и опошляются, сон соседствует с явью и уже мало кому удается отличить истину от лжи. И в этой распадающейся вселенной Иванова скорость тьмы, несущей смерть, противополагается Эйнштейновой скорости света.
U Ivanova raspadaetsja samo mirozdanie. Iskusstvo, vse bolee skhodstvuja s "otbrosami bytija", stanovitsja nevozmozhnym. Vmesto ljubvi vystupajut ee bessmyslennye surrogaty, vmesto ljudej zhivykh dejstvujut mertvye. Nedarom zapadnye kritiki usmotreli v ego "Raspade atoma" predchuvstvie ekzistentsialnykh nastroenij: tsennosti prezhnego mira obestsenivajutsja i oposhljajutsja, son sosedstvuet s javju i uzhe malo komu udaetsja otlichit istinu ot lzhi. I v etoj raspadajuschejsja vselennoj Ivanova skorost tmy, nesuschej smert, protivopolagaetsja Ejnshtejnovoj skorosti sveta.
