Предполагается, будто все давно создано, сама земная история завершилась, и человек вот уже век сгорает в апокалиптическом пламени. Но вечной остается игра - облачение в нетленные одежды былых времен, - спасающая от смертной тоски безвременья. Если так, то Кузьмин - несравнимый мастер такой игры переодеваний, к тому же наделенный моцартовским слухом времени, и на этот раз он обряжается в изысканные платья жадного до наслаждений, падкого до всего сверхъестественного XVIII века.
Predpolagaetsja, budto vse davno sozdano, sama zemnaja istorija zavershilas, i chelovek vot uzhe vek sgoraet v apokalipticheskom plameni. No vechnoj ostaetsja igra - oblachenie v netlennye odezhdy bylykh vremen, - spasajuschaja ot smertnoj toski bezvremenja. Esli tak, to Kuzmin - nesravnimyj master takoj igry pereodevanij, k tomu zhe nadelennyj motsartovskim slukhom vremeni, i na etot raz on obrjazhaetsja v izyskannye platja zhadnogo do naslazhdenij, padkogo do vsego sverkhestestvennogo XVIII veka.
