Один бог знает, как там - в Афгане, в атмосфере, пропитанной прогорклой пылью, на иссушенной, истерзанной земле, где в клочья рвался и горел металл, где окровавленными бинтами, словно цветущими маками, можно было устлать поле, где бойцы общались друг с другом только криком и матом, - как там могли выжить жен-шины; мало того! Как они могли любить и быть любимыми, как не выцвели, не увяли, не превратились в пыль? Один бог знает, один бог...
Odin bog znaet, kak tam - v Afgane, v atmosfere, propitannoj progorkloj pylju, na issushennoj, isterzannoj zemle, gde v klochja rvalsja i gorel metall, gde okrovavlennymi bintami, slovno tsvetuschimi makami, mozhno bylo ustlat pole, gde bojtsy obschalis drug s drugom tolko krikom i matom, - kak tam mogli vyzhit zhen-shiny; malo togo! Kak oni mogli ljubit i byt ljubimymi, kak ne vytsveli, ne uvjali, ne prevratilis v pyl? Odin bog znaet, odin bog...
