Когда-то давно планировалось, что Ленинград будет расти и развиваться на юг. В сторону Пушкина и Павловска. А Купчино превратилось бы в центр города. Ленинград не стал развиваться на юг. Он стал развиваться на север. А мы до сих пор стараемся доказать, что наше Купчино никакой не центр, а самая настоящая окраина. Надо сказать, нам это удается. "Ты где живешь?" - спрашивает тебя случайный знакомый. "В Купчино".
"А чего не переедешь?" - говорит знакомый и сочувственно покачивает головой.
Несколько лет назад весь город обсуждал газоскреб "Охта-центр". "Возмутительно! - кричала общественность. - Нельзя уродовать центр города. Если очень надо, небоскреб можно построить в Купчино". Нас, конечно, никто не спрашивал. Купчино, конечно, не жалко. Потому что Купчино нельзя изуродовать. Потому что из всех спальных районов наш - самый спальный. Из всех многоэтажек наши - самые однотипные. И только средние школы у нас не самые средние, а самые худшие.
А вообще-то у нас живет математик Перельман. Но его все равно никто никогда не видел.
Kogda-to davno planirovalos, chto Leningrad budet rasti i razvivatsja na jug. V storonu Pushkina i Pavlovska. A Kupchino prevratilos by v tsentr goroda. Leningrad ne stal razvivatsja na jug. On stal razvivatsja na sever. A my do sikh por staraemsja dokazat, chto nashe Kupchino nikakoj ne tsentr, a samaja nastojaschaja okraina. Nado skazat, nam eto udaetsja. "Ty gde zhivesh?" - sprashivaet tebja sluchajnyj znakomyj. "V Kupchino".
"A chego ne pereedesh?" - govorit znakomyj i sochuvstvenno pokachivaet golovoj.
Neskolko let nazad ves gorod obsuzhdal gazoskreb "Okhta-tsentr". "Vozmutitelno! - krichala obschestvennost. - Nelzja urodovat tsentr goroda. Esli ochen nado, neboskreb mozhno postroit v Kupchino". Nas, konechno, nikto ne sprashival. Kupchino, konechno, ne zhalko. Potomu chto Kupchino nelzja izurodovat. Potomu chto iz vsekh spalnykh rajonov nash - samyj spalnyj. Iz vsekh mnogoetazhek nashi - samye odnotipnye. I tolko srednie shkoly u nas ne samye srednie, a samye khudshie.
A voobsche-to u nas zhivet matematik Perelman. No ego vse ravno nikto nikogda ne videl.
