Teletsentr perezhival ochen tjazhjolye dni. Eschjo by, zagadochnye, strashnye prestuplenija sledujut odno za drugim. Kakoj uzhas, kakoj skandal: ubivajut rezhissjorov - kakoj-to mor na nikh napal! I pervaja na podozrenii... da-da, pani Ioanna. Ved eto ona publichno i ne tajas soobschala vsem podrjad o svoej neljubvi k etim podlym pijavkam. Ved naglye bespozvonochnye bez zazrenija sovesti nazhivalis za schjot talantlivykh pisatelej: snimali filmy po ikh proizvedenijam, prichjom bednye avtory potom ne uznavali svoego tvorenija.
Teletsentr perezhival ochen tjazhjolye dni. Eschjo by, zagadochnye, strashnye prestuplenija sledujut odno za drugim. Kakoj uzhas, kakoj skandal: ubivajut rezhissjorov - kakoj-to mor na nikh napal! I pervaja na podozrenii... da-da, pani Ioanna. Ved eto ona publichno i ne tajas soobschala vsem podrjad o svoej neljubvi k etim podlym pijavkam. Ved naglye bespozvonochnye bez zazrenija sovesti nazhivalis za schjot talantlivykh pisatelej: snimali filmy po ikh proizvedenijam, prichjom bednye avtory potom ne uznavali svoego tvorenija.
Телецентр переживал очень тяжёлые дни. Ещё бы, загадочные, страшные преступления следуют одно за другим. Какой ужас, какой скандал: убивают режиссёров - какой-то мор на них напал! И первая на подозрении... да-да, пани Иоанна. Ведь это она публично и не таясь сообщала всем подряд о своей нелюбви к этим подлым пиявкам. Ведь наглые беспозвоночные без зазрения совести наживались за счёт талантливых писателей: снимали фильмы по их произведениям, причём бедные авторы потом не узнавали своего творения.
Teletsentr perezhival ochen tjazhjolye dni. Eschjo by, zagadochnye, strashnye prestuplenija sledujut odno za drugim. Kakoj uzhas, kakoj skandal: ubivajut rezhissjorov - kakoj-to mor na nikh napal! I pervaja na podozrenii... da-da, pani Ioanna. Ved eto ona publichno i ne tajas soobschala vsem podrjad o svoej neljubvi k etim podlym pijavkam. Ved naglye bespozvonochnye bez zazrenija sovesti nazhivalis za schjot talantlivykh pisatelej: snimali filmy po ikh proizvedenijam, prichjom bednye avtory potom ne uznavali svoego tvorenija
