"Я все равно тебя когда-нибудь возьму - одну или вдвоем с Парижем". Эти строки Владимир Маяковский адресовал русской красавице эмигрантке Татьяне Яковлевой. Наверное, впервые в жизни поэт любил столь страстно и нежно, с таким упоением и верой в счастье... Каждое его письмо, телеграмма, короткая записочка к Татьяне пронизаны любовью. В каждом слове, в каждом подарке - надежда на будущее, твердая уверенность, что они не когда-нибудь, а совсем скоро соединят свои судьбы. Но пресловутый железный занавес не сделал исключения даже для певца революции. Итог известен: Маяковский прострелил себе грудь, а Татьяна досталась французскому аристократу...
"Ja vse ravno tebja kogda-nibud vozmu - odnu ili vdvoem s Parizhem". Eti stroki Vladimir Majakovskij adresoval russkoj krasavitse emigrantke Tatjane Jakovlevoj. Navernoe, vpervye v zhizni poet ljubil stol strastno i nezhno, s takim upoeniem i veroj v schaste... Kazhdoe ego pismo, telegramma, korotkaja zapisochka k Tatjane pronizany ljubovju. V kazhdom slove, v kazhdom podarke - nadezhda na buduschee, tverdaja uverennost, chto oni ne kogda-nibud, a sovsem skoro soedinjat svoi sudby. No preslovutyj zheleznyj zanaves ne sdelal iskljuchenija dazhe dlja pevtsa revoljutsii. Itog izvesten: Majakovskij prostrelil sebe grud, a Tatjana dostalas frantsuzskomu aristokratu...
