Верить в хорошее с некоторых пор стало равнозначно вере в чудеса. Отсюда и потребность в сказках. У самих авторов - не меньше, чем у читателей. Создавая сказочные миры, авторы успевают прожить в них мгновения яркой жизни. Притом что хорошая сказка всегда частичка биографии самого сказочника, только окрашенная в волшебные цвета. Авторы выуживают сюжеты из того, что чувствуют, о чём размышляют. А сказочный формат - это лишь камуфляж, самозащита в эпоху, когда Красота стала гонимой, а Искренность порицаемой. Сказка - не ложь, нет. В её иносказательности куда больше истины, чем в многословии иных опусов. И в этом смысле "сказочные миры" не совсем уж метафора - они причудливые фрагменты реальности, чему подтверждение девять лет творчества в Заповеднике и эта очередная книга.
Verit v khoroshee s nekotorykh por stalo ravnoznachno vere v chudesa. Otsjuda i potrebnost v skazkakh. U samikh avtorov - ne menshe, chem u chitatelej. Sozdavaja skazochnye miry, avtory uspevajut prozhit v nikh mgnovenija jarkoj zhizni. Pritom chto khoroshaja skazka vsegda chastichka biografii samogo skazochnika, tolko okrashennaja v volshebnye tsveta. Avtory vyuzhivajut sjuzhety iz togo, chto chuvstvujut, o chjom razmyshljajut. A skazochnyj format - eto lish kamufljazh, samozaschita v epokhu, kogda Krasota stala gonimoj, a Iskrennost poritsaemoj. Skazka - ne lozh, net. V ejo inoskazatelnosti kuda bolshe istiny, chem v mnogoslovii inykh opusov. I v etom smysle "skazochnye miry" ne sovsem uzh metafora - oni prichudlivye fragmenty realnosti, chemu podtverzhdenie devjat let tvorchestva v Zapovednike i eta ocherednaja kniga.
