Человеческое ничтожество и люди, ничтожество в себе принимающие, были всегда. Но долгие века изничтожение жизни, будучи неспособностью того или другого человека удержать в себе жизнь, оставалось недобытием только этого индивида и этого момента. Появление в культуре пошлости как тревожного симптома связано с процессом секуляризации, развернувшимся в Новое время. Однако острота угрозы изничтожения человеческого бытия вплоть до последнего времени снималась распознаванием болезни, чуткостью к пошлому. По-настоящему пугающим стало разбытийствление человека и опошление мира смыслов в последние десятилетия. Препоны и заслоны обвалились и сгинули, а пошлое задышало совсем уж вольно, расцвело буйным цветом. Верным признаком служит исчезновение из словоупотребления прежде столь популярных в кругу интеллигенции словечек. Противостояние "насилью бессмертной пошлости людской" невозможно вне осмысления личностной природы человека. Помогает в этом опыт художественной литературы.
Chelovecheskoe nichtozhestvo i ljudi, nichtozhestvo v sebe prinimajuschie, byli vsegda. No dolgie veka iznichtozhenie zhizni, buduchi nesposobnostju togo ili drugogo cheloveka uderzhat v sebe zhizn, ostavalos nedobytiem tolko etogo individa i etogo momenta. Pojavlenie v kulture poshlosti kak trevozhnogo simptoma svjazano s protsessom sekuljarizatsii, razvernuvshimsja v Novoe vremja. Odnako ostrota ugrozy iznichtozhenija chelovecheskogo bytija vplot do poslednego vremeni snimalas raspoznavaniem bolezni, chutkostju k poshlomu. Po-nastojaschemu pugajuschim stalo razbytijstvlenie cheloveka i oposhlenie mira smyslov v poslednie desjatiletija. Prepony i zaslony obvalilis i sginuli, a poshloe zadyshalo sovsem uzh volno, rastsvelo bujnym tsvetom. Vernym priznakom sluzhit ischeznovenie iz slovoupotreblenija prezhde stol populjarnykh v krugu intelligentsii slovechek. Protivostojanie "nasilju bessmertnoj poshlosti ljudskoj" nevozmozhno vne osmyslenija lichnostnoj prirody cheloveka. Pomogaet v etom opyt khudozhestvennoj literatury.
