Книга посвящена особому пониманию реальности в австрийской литературе. В текстах этой литературы неизменно повторялись, каждый раз в ином воплощении, два трудно соединимых качества - доверие к жизни, рождавшее в некоторые эпохи почти немыслимый оптимизм, и ощущение ее неустойчивости, зыбкости, трагичности. Знаки нетвердости повторялись в венских народных комедиях и в зыбких идиллиях Штифтера, в двоящемся языке Кафки и в твердо описанной, но сгинувшей, как мираж, картине австрийской монархии у Р.Музиля. Автора книги занимал смысл колебаний этой литературы между двумя ее полюсами, соответствие формы жизни и форм литературы. Материалом служило творчество крупнейших австрийских писателей - Грильпарцера, Штифтера, Тракля, Кафки, Канетти, Хорвата, Музиля, Бернхарда, Целана при особом внимании к отношениям австрийской, немецкой и русской культур.
Kniga posvjaschena osobomu ponimaniju realnosti v avstrijskoj literature. V tekstakh etoj literatury neizmenno povtorjalis, kazhdyj raz v inom voploschenii, dva trudno soedinimykh kachestva - doverie k zhizni, rozhdavshee v nekotorye epokhi pochti nemyslimyj optimizm, i oschuschenie ee neustojchivosti, zybkosti, tragichnosti. Znaki netverdosti povtorjalis v venskikh narodnykh komedijakh i v zybkikh idillijakh Shtiftera, v dvojaschemsja jazyke Kafki i v tverdo opisannoj, no sginuvshej, kak mirazh, kartine avstrijskoj monarkhii u R.Muzilja. Avtora knigi zanimal smysl kolebanij etoj literatury mezhdu dvumja ee poljusami, sootvetstvie formy zhizni i form literatury. Materialom sluzhilo tvorchestvo krupnejshikh avstrijskikh pisatelej - Grilpartsera, Shtiftera, Traklja, Kafki, Kanetti, Khorvata, Muzilja, Bernkharda, Tselana pri osobom vnimanii k otnoshenijam avstrijskoj, nemetskoj i russkoj kultur.
