Есть формула: "быт, перерастающий в Бытие". Бытие обычно пишется с больше буквы и подразумевает духовное измерение жизни. Русская литература конца XX века ставит знак равенства между этими понятиями. Но что делать с автором, который вместо равенства меняет вектор? И Бытие внутри человека иссякает до элементарного быта с глупыми адюльтерами, с прокуренными кафешками, вокзалами, дурдомами? В речи Галины Тихоновой слышится звук городских провинциальных окраин, и этот звук сугубо женский. В ее прозе - грусть и человечность. Человечность проистекает не из "духовности", а, скорее, из биологизма женщины, которая призвана рожать, кормить и защищать.
Est formula: "byt, pererastajuschij v Bytie". Bytie obychno pishetsja s bolshe bukvy i podrazumevaet dukhovnoe izmerenie zhizni. Russkaja literatura kontsa XX veka stavit znak ravenstva mezhdu etimi ponjatijami. No chto delat s avtorom, kotoryj vmesto ravenstva menjaet vektor? I Bytie vnutri cheloveka issjakaet do elementarnogo byta s glupymi adjulterami, s prokurennymi kafeshkami, vokzalami, durdomami? V rechi Galiny Tikhonovoj slyshitsja zvuk gorodskikh provintsialnykh okrain, i etot zvuk sugubo zhenskij. V ee proze - grust i chelovechnost. Chelovechnost proistekaet ne iz "dukhovnosti", a, skoree, iz biologizma zhenschiny, kotoraja prizvana rozhat, kormit i zaschischat.
