Мы привыкли ассоциировать понятие военно-духовных, военно-монашеских и рыцарских орденов, да и понятия "рыцарь" и "монах" как таковые, исключительно с христианской, западной религией, культурой и идеологией. Между тем эти представления на поверку оказываются очередным мифом. Так, например, громадный потенциал возрождения рыцарства наглядно продемонстрировала в годы Второй мировой войны Япония, где самурайский кодекс чести "бусидо" достиг своей кульминации в явлении, которое, на взгляд Запада, кажется проявлением самого дикого фанатизма - камикадзе. Можно провести аналогии с акциями современных исламистов, чьи "шахиды - мученики за веру" из рядов "Братьев-мусульман", "Хезболлы", "Аль-Каиды" и всевозможных "джамаатов" и "фидаины" черпают силы в традициях, уходящих своими корнями в эпоху тайных орденов мусульманского Востока.
My privykli assotsiirovat ponjatie voenno-dukhovnykh, voenno-monasheskikh i rytsarskikh ordenov, da i ponjatija "rytsar" i "monakh" kak takovye, iskljuchitelno s khristianskoj, zapadnoj religiej, kulturoj i ideologiej. Mezhdu tem eti predstavlenija na poverku okazyvajutsja ocherednym mifom. Tak, naprimer, gromadnyj potentsial vozrozhdenija rytsarstva nagljadno prodemonstrirovala v gody Vtoroj mirovoj vojny Japonija, gde samurajskij kodeks chesti "busido" dostig svoej kulminatsii v javlenii, kotoroe, na vzgljad Zapada, kazhetsja projavleniem samogo dikogo fanatizma - kamikadze. Mozhno provesti analogii s aktsijami sovremennykh islamistov, chi "shakhidy - mucheniki za veru" iz rjadov "Bratev-musulman", "Khezbolly", "Al-Kaidy" i vsevozmozhnykh "dzhamaatov" i "fidainy" cherpajut sily v traditsijakh, ukhodjaschikh svoimi kornjami v epokhu tajnykh ordenov musulmanskogo Vostoka.
