"Я работал на бойнях, мыл посуду; работал на фабрике дневного света; развешивал афиши в нью-йоркских подземках, драил товарные вагоны и мыл пассажирские поезда в депо; был складским рабочим, экспедитором, почтальоном, бродягой, служителем автозаправки, отвечал за кокосы на фабрике тортиков, водил грузовики, был десятником на оптовом книжном складе, переносил бутылки крови и жал резиновые шланги в Красном Кресте; играл в кости, ставил на лошадей, был безумцем, дураком, богом..." - пишет о себе Буковски. Что ж, именно таким - циничным, брутальным, далеким от рафинированной богемы - и представляется большинству читателей тот, кто придумал Генри Чинаски, которого традиционно считают альтер эго автора. Книга "Письма о письме" откроет вам другого Буковски - того, кто написал: "Творение - наш дар, и мы им больны. Оно плескалось у меня в костях и будило меня пялиться на стены в пять часов утра..." Того, кто был одержим писательством и, как любой писатель, хотел, чтобы его услышали.
"Ja rabotal na bojnjakh, myl posudu; rabotal na fabrike dnevnogo sveta; razveshival afishi v nju-jorkskikh podzemkakh, drail tovarnye vagony i myl passazhirskie poezda v depo; byl skladskim rabochim, ekspeditorom, pochtalonom, brodjagoj, sluzhitelem avtozapravki, otvechal za kokosy na fabrike tortikov, vodil gruzoviki, byl desjatnikom na optovom knizhnom sklade, perenosil butylki krovi i zhal rezinovye shlangi v Krasnom Kreste; igral v kosti, stavil na loshadej, byl bezumtsem, durakom, bogom..." - pishet o sebe Bukovski. Chto zh, imenno takim - tsinichnym, brutalnym, dalekim ot rafinirovannoj bogemy - i predstavljaetsja bolshinstvu chitatelej tot, kto pridumal Genri Chinaski, kotorogo traditsionno schitajut alter ego avtora. Kniga "Pisma o pisme" otkroet vam drugogo Bukovski - togo, kto napisal: "Tvorenie - nash dar, i my im bolny. Ono pleskalos u menja v kostjakh i budilo menja pjalitsja na steny v pjat chasov utra..." Togo, kto byl oderzhim pisatelstvom i, kak ljuboj pisatel, khotel, chtoby ego uslyshali.
