Андрей Платонов был подлинным сыном революции, принял её сразу и без малейшего сомнения. Он тогда занимался всем и сразу: мелиорацией, электротехникой, партийной работой. И писал, смущаясь - потому что страсть к слову не умерла с приходом революции, - он ведь не был уверен, что искусство должно исчезнуть, его обязан сменить "сущий энтузиазм жизни". Он монашески ограничивал себя, стыдясь любви к слову, как греха. И от этого его слово становилось особенно цельным, плотным, вещественным, фраза казалась тяжёлой и неповоротливой, как будто мысль ещё только рождается, "примеривается" к действительности. Произведения Андрея Платонова не были оценены по достоинству при жизни писателя: они повергались идеологической критике, большая часть была издана только после его смерти.
Andrej Platonov byl podlinnym synom revoljutsii, prinjal ejo srazu i bez malejshego somnenija. On togda zanimalsja vsem i srazu: melioratsiej, elektrotekhnikoj, partijnoj rabotoj. I pisal, smuschajas - potomu chto strast k slovu ne umerla s prikhodom revoljutsii, - on ved ne byl uveren, chto iskusstvo dolzhno ischeznut, ego objazan smenit "suschij entuziazm zhizni". On monasheski ogranichival sebja, stydjas ljubvi k slovu, kak grekha. I ot etogo ego slovo stanovilos osobenno tselnym, plotnym, veschestvennym, fraza kazalas tjazhjoloj i nepovorotlivoj, kak budto mysl eschjo tolko rozhdaetsja, "primerivaetsja" k dejstvitelnosti. Proizvedenija Andreja Platonova ne byli otseneny po dostoinstvu pri zhizni pisatelja: oni povergalis ideologicheskoj kritike, bolshaja chast byla izdana tolko posle ego smerti.
