Комплект из двух книг. "Укрощение красного коня" На дворе 1931 год. Будущие красные маршалы и недобитые коннозаводчики царской России занимаются улучшением орловской породы рысаков. Селекцией в крупном масштабе занято и государство - насилием и голодом, показательными процессами и ловлей диверсантов улучшается советская порода людей. Следователь Зайцев берется за дело о гибели лошадей. Но уже не так важно, как он найдет преступника, самое главное - кого за время расследования он сумеет вытолкнуть из-под копыт страшного красного коня... "Вдруг охотник выбегает" Ленинград, 1930 год. Уже на полную силу работает машина террора, уже заключенные инженеры спроектировали Большой дом, куда совсем скоро переедет питерское ОГПУ-НКВД. Уже вовсю идут чистки - в Смольном и в Публичке, на Путиловском заводе и в Эрмитаже. Но рядом с большим государственным злом по-прежнему существуют маленькие преступления: советские граждане не перестают воровать, ревновать и убивать даже в тени строящегося Большого дома. Связать рациональное с иррациональным, перевести липкий ужас на язык старого доброго милицейского протокола - по силам ли такая задача самому обычному следователю угрозыска?
Komplekt iz dvukh knig. "Ukroschenie krasnogo konja" Na dvore 1931 god. Buduschie krasnye marshaly i nedobitye konnozavodchiki tsarskoj Rossii zanimajutsja uluchsheniem orlovskoj porody rysakov. Selektsiej v krupnom masshtabe zanjato i gosudarstvo - nasiliem i golodom, pokazatelnymi protsessami i lovlej diversantov uluchshaetsja sovetskaja poroda ljudej. Sledovatel Zajtsev beretsja za delo o gibeli loshadej. No uzhe ne tak vazhno, kak on najdet prestupnika, samoe glavnoe - kogo za vremja rassledovanija on sumeet vytolknut iz-pod kopyt strashnogo krasnogo konja... "Vdrug okhotnik vybegaet" Leningrad, 1930 god. Uzhe na polnuju silu rabotaet mashina terrora, uzhe zakljuchennye inzhenery sproektirovali Bolshoj dom, kuda sovsem skoro pereedet piterskoe OGPU-NKVD. Uzhe vovsju idut chistki - v Smolnom i v Publichke, na Putilovskom zavode i v Ermitazhe. No rjadom s bolshim gosudarstvennym zlom po-prezhnemu suschestvujut malenkie prestuplenija: sovetskie grazhdane ne perestajut vorovat, revnovat i ubivat dazhe v teni strojaschegosja Bolshogo doma. Svjazat ratsionalnoe s irratsionalnym, perevesti lipkij uzhas na jazyk starogo dobrogo militsejskogo protokola - po silam li takaja zadacha samomu obychnomu sledovatelju ugrozyska?
