Аmo, amas, amat, amamus, amatis, amant.Я люблю, ты любишь, он любит, мы любим, вы любите, они любят.СеняМы были особенно неразлучны в то последнее лето. Бэтмен в футболке с затертым от частых стирок принтом и его Робин с вечно сбитыми в кровь коленками. Дон Кихот и его Санчо. Я готов был следовать за ним повсюду. А потом он уехал. Я думал, все давно забыто. Думал, что вытравил его образ из памяти. Выревел, вытосковал. Но между рёбрами снова щемит, значит, нет.КириллАрсений. Сенька. Сколько ему сейчас? Он на три года младше. Значит, девятнадцать. Пшеничные волосы, вечно сбитые в кровь коленки. Таким он мне запомнился в лето нашего переезда. Рука так и тянется написать ему, но что я могу сказать? "Хэй, братец, прости, что не писал тебе семь лет. Я просто решил узнать, как ты там..."
Amo, amas, amat, amamus, amatis, amant.Ja ljublju, ty ljubish, on ljubit, my ljubim, vy ljubite, oni ljubjat.SenjaMy byli osobenno nerazluchny v to poslednee leto. Betmen v futbolke s zatertym ot chastykh stirok printom i ego Robin s vechno sbitymi v krov kolenkami. Don Kikhot i ego Sancho. Ja gotov byl sledovat za nim povsjudu. A potom on uekhal. Ja dumal, vse davno zabyto. Dumal, chto vytravil ego obraz iz pamjati. Vyrevel, vytoskoval. No mezhdu rjobrami snova schemit, znachit, net.KirillArsenij. Senka. Skolko emu sejchas? On na tri goda mladshe. Znachit, devjatnadtsat. Pshenichnye volosy, vechno sbitye v krov kolenki. Takim on mne zapomnilsja v leto nashego pereezda. Ruka tak i tjanetsja napisat emu, no chto ja mogu skazat? "Khej, bratets, prosti, chto ne pisal tebe sem let. Ja prosto reshil uznat, kak ty tam..."
