Томас Пинчон - наряду с Сэлинджером, "великий американский затворник", один из крупнейших писателей мировой литературы XX, а теперь и XXI века, после первых же публикаций единодушно признанный классиком уровня Набокова, Джойса и Борхеса. Герои Пинчона традиционно одержимы темами вселенского заговора и социальной паранойи, поиском тайных пружин истории. В сборнике ранней прозы "неподражаемого рассказчика историй, происходящих из темного подполья нашего воображения" (Guardian) мы наблюдаем "гениальный талант на старте" (New Republic). Более того, книга содержит, пожалуй, единственное развернутое прямое высказывание знаменитого затворника: "О Пинчоне как о человеке никто не знал ничего - пока он не раскрылся в предисловии к сборнику своих ранних рассказов" (Sunday Times). Переводы публикуются в новой редакции, авторское предисловие - впервые на русском.
Tomas Pinchon - narjadu s Selindzherom, "velikij amerikanskij zatvornik", odin iz krupnejshikh pisatelej mirovoj literatury XX, a teper i XXI veka, posle pervykh zhe publikatsij edinodushno priznannyj klassikom urovnja Nabokova, Dzhojsa i Borkhesa. Geroi Pinchona traditsionno oderzhimy temami vselenskogo zagovora i sotsialnoj paranoji, poiskom tajnykh pruzhin istorii. V sbornike rannej prozy "nepodrazhaemogo rasskazchika istorij, proiskhodjaschikh iz temnogo podpolja nashego voobrazhenija" (Guardian) my nabljudaem "genialnyj talant na starte" (New Republic). Bolee togo, kniga soderzhit, pozhaluj, edinstvennoe razvernutoe prjamoe vyskazyvanie znamenitogo zatvornika: "O Pinchone kak o cheloveke nikto ne znal nichego - poka on ne raskrylsja v predislovii k sborniku svoikh rannikh rasskazov" (Sunday Times). Perevody publikujutsja v novoj redaktsii, avtorskoe predislovie - vpervye na russkom.
