Три товарища - Иосиф, Матвей и Антон, всем чуть за тридцать, - съезжаются у трупа четвертого: голова отрезана, в руках свечка. Сразу после убийства к Иосифу, владельцу маленького пиар-агентства и шахерезаде этой завораживающей истории, является странный клиент, требующий продвигать в СМИ слова "одиночество", "Дэйр-эль-Бахри", "калипсол" и число 222461215. Перед тем как рассказать о заказе, он угрожает физическим устранением в случае несоблюдения тайны. Запрет нарушается в тот же день, и расплачиваться за любопытство придется экзотическими командировками: в Ватикане Иосиф встречается с кардиналом Ратцингером, в Израиле с коптским священником и странной медсестрой, в Японии с буддистским монахом, во Владивостоке - с крестным отцом Приамурья.
Нет ничего удивительного, если Ревазова прочтут 222 461 215 человек: "Код да Винчи" же читают. Первые три четверти пятисотстраничного романа употребляешь за один дневной перегон и, засыпая где-то на вставной пьесе по мотивам "Имени розы", успеваешь подумать: насколько же этот Ревазов артистичнее косноязычного Дэна Брауна, вот бы кому Эко подписать фотографию - "победителю ученику".
Как удалось дебютанту в литературе А.Ревазову запустить руки по локоть в кишки Настоящего Бестселлера, мы можем узнать из самого романа...
...На самом деле страйк Ревазов все же выбил: ему реально первому из русских писателей удалось успешно русифицировать тексты западного яппи-канона. Роман Ревазова есть энциклопедия нерусской жизни - вестернизированный сюжет, вестернизированный язык, вестернизированная мифология - но лучшие сцены здесь сугубо отечественные: в Матросской Тишине и в монастыре у Ледовитого океана.
Арсен Ревазов настоящий, с лицензией на убийство, охотник на овец, и в следующем романе он наверняка притащит на плечах еще одну овцу, а то и барана, корову или даже королевского пингвина. Проблема состоит в том, что будущее Ревазова его читателей представляется значительно более очевидным, чем его читателей, - а книгам Ревазова нужны благополучные, позитивно настроенные читатели. Обстоятельства, однако ж, складываются таким образом, что гораздо проще представить этих достойных людей не загорающими в Дейр-эль-Бахри с новым бестселлером Ревазова, а стынущими где-то здесь - с отрезанными головами и свечками в руках.
Лев Данилкин, "Афиша"
Tri tovarischa - Iosif, Matvej i Anton, vsem chut za tridtsat, - sezzhajutsja u trupa chetvertogo: golova otrezana, v rukakh svechka. Srazu posle ubijstva k Iosifu, vladeltsu malenkogo piar-agentstva i shakherezade etoj zavorazhivajuschej istorii, javljaetsja strannyj klient, trebujuschij prodvigat v SMI slova "odinochestvo", "Dejr-el-Bakhri", "kalipsol" i chislo 222461215. Pered tem kak rasskazat o zakaze, on ugrozhaet fizicheskim ustraneniem v sluchae nesobljudenija tajny. Zapret narushaetsja v tot zhe den, i rasplachivatsja za ljubopytstvo pridetsja ekzoticheskimi komandirovkami: v Vatikane Iosif vstrechaetsja s kardinalom Rattsingerom, v Izraile s koptskim svjaschennikom i strannoj medsestroj, v Japonii s buddistskim monakhom, vo Vladivostoke - s krestnym ottsom Priamurja.
Net nichego udivitelnogo, esli Revazova prochtut 222 461 215 chelovek: "Kod da Vinchi" zhe chitajut. Pervye tri chetverti pjatisotstranichnogo romana upotrebljaesh za odin dnevnoj peregon i, zasypaja gde-to na vstavnoj pese po motivam "Imeni rozy", uspevaesh podumat: naskolko zhe etot Revazov artistichnee kosnojazychnogo Dena Brauna, vot by komu Eko podpisat fotografiju - "pobeditelju ucheniku".
Kak udalos debjutantu v literature A.Revazovu zapustit ruki po lokot v kishki Nastojaschego Bestsellera, my mozhem uznat iz samogo romana...
...Na samom dele strajk Revazov vse zhe vybil: emu realno pervomu iz russkikh pisatelej udalos uspeshno rusifitsirovat teksty zapadnogo jappi-kanona. Roman Revazova est entsiklopedija nerusskoj zhizni - vesternizirovannyj sjuzhet, vesternizirovannyj jazyk, vesternizirovannaja mifologija - no luchshie stseny zdes sugubo otechestvennye: v Matrosskoj Tishine i v monastyre u Ledovitogo okeana.
Arsen Revazov nastojaschij, s litsenziej na ubijstvo, okhotnik na ovets, i v sledujuschem romane on navernjaka pritaschit na plechakh esche odnu ovtsu, a to i barana, korovu ili dazhe korolevskogo pingvina. Problema sostoit v tom, chto buduschee Revazova ego chitatelej predstavljaetsja znachitelno bolee ochevidnym, chem ego chitatelej, - a knigam Revazova nuzhny blagopoluchnye, pozitivno nastroennye chitateli. Obstojatelstva, odnako zh, skladyvajutsja takim obrazom, chto gorazdo prosche predstavit etikh dostojnykh ljudej ne zagorajuschimi v Dejr-el-Bakhri s novym bestsellerom Revazova, a stynuschimi gde-to zdes - s otrezannymi golovami i svechkami v rukakh.
Lev Danilkin, "Afisha"
