Мертвым не мстят, или Шутка
Людочка Сальникова с детства любила зло пошутить. Никто ее не одергивал. Ни учителя, ни одноклассники, ни друзья папы.
Еще бы, ведь он занимал высокий пост. И когда выросла, продолжала шутить над знакомыми и сослуживцами. Над мужем шутила редко, больно Тимур был красив и загадочен. Сладкая жизнь в одночасье закончилась! Людочка поехала с Тимуром на Кавказ. Она отправилась кататься на лыжах одна и чуть не угодила в лавину. Людочка замыслила наказать мужа. Пусть думает, будто она погибла!..
Три ступеньки в небо
Он был безмерно счастлив! Впереди простиралась вся жизнь, и он точно знал, что проживет ее всю без остатка со своей любимой - Алей, Ангелиной, Ангелом!
Перед женитьбой они полетели в Турцию, а когда вернулись, по дороге из аэропорта их машина попала в аварию. Аля погибла, а Саша погрузился во мрак. Но это оказалось не началом конца, как он решил сперва, а началом истории жуткого предательства, искушения огромными деньгами, преодоления себя и...
Историей такой многоликой, такой непредсказуемой, но всепобеждающей любви
Mertvym ne mstjat, ili Shutka
Ljudochka Salnikova s detstva ljubila zlo poshutit. Nikto ee ne odergival. Ni uchitelja, ni odnoklassniki, ni druzja papy.
Esche by, ved on zanimal vysokij post. I kogda vyrosla, prodolzhala shutit nad znakomymi i sosluzhivtsami. Nad muzhem shutila redko, bolno Timur byl krasiv i zagadochen. Sladkaja zhizn v odnochase zakonchilas! Ljudochka poekhala s Timurom na Kavkaz. Ona otpravilas katatsja na lyzhakh odna i chut ne ugodila v lavinu. Ljudochka zamyslila nakazat muzha. Pust dumaet, budto ona pogibla!..
Tri stupenki v nebo
On byl bezmerno schastliv! Vperedi prostiralas vsja zhizn, i on tochno znal, chto prozhivet ee vsju bez ostatka so svoej ljubimoj - Alej, Angelinoj, Angelom!
Pered zhenitboj oni poleteli v Turtsiju, a kogda vernulis, po doroge iz aeroporta ikh mashina popala v avariju. Alja pogibla, a Sasha pogruzilsja vo mrak. No eto okazalos ne nachalom kontsa, kak on reshil sperva, a nachalom istorii zhutkogo predatelstva, iskushenija ogromnymi dengami, preodolenija sebja i...
Istoriej takoj mnogolikoj, takoj nepredskazuemoj, no vsepobezhdajuschej ljubvi
